— Нет, спасибо — ответил Вовка, выпуская из невольных объятий Свету. Та поправила свитер и махнула ладошками вокруг головы.
— Точно?
— Да, да, все в порядке — согласно кивнула Светлана.
— Хорошо — смешным суровым тоном отчеканил охранник — деньги не забудьте… — Он кивнул на отстрекотавший банкомат и отошел.
Вовка протянул руку, взял деньги, недоуменно развернул пачку — как, как ты это сделала..? Здесь много…
— Я-а..? — Испуганно пролепетала Света, поднимая на него глаза… — Я ничего не делала… -
— Но…
Тут вновь послышался голос охранника — что здесь происходит?
И вдруг будто испугавшись, заикаясь, тихо пролепетал — да, да я пошел…
— Чего это он? — удивленно глядя на Свету, спросил Вовка.
И не получив ответа неожиданно схватив ее за руку поволок к выходу — пошли быстрее отсюда.
Они выскочили на бурлящий народом тротуар. Размякший от предполуденного солнца асфальт отдавал пылью и чем-то неприятно горьким. Горячее летнее северное светило щедро отдавало свое тепло, торопясь прогреть за короткие, какие-то два с копейками летних месяца, землю и ее обитателей. Чтобы потом вновь отдать этот суровый край на растерзание стужи и бесконечных ветров.
Вовка протолкался к обочине и взмахнул рукой. И тут же из общего потока вынырнула старая девятка и со скрипом, качнувшись, остановилась. В приоткрытое окно Вовка просунул голову: — В Солнечное…
Водитель что-то ответил, Светлана не расслышала. А ее спутник согласно кивнул — годится…
Он втолкнул Свету на заднее сиденье и сам торопливо уселся рядом. Машина вяло покатила по улицам шумного города. Не прошло и часа как серая девятка, чудо конструкторской мысли Волжского автозавода, стеная всеми своими сочленениями, доставила их на край почти заброшенного села. Из полутора сотен, некогда добротных, а теперь кривобоких и полуразрушенных, жилых осталось не более десятка, домов. Вот и дом тётки Марии, не избежал той же участи, быть покосившимся и заброшенным. Но все же, окна целы, ставень не было изначально, и даже не забиты крест — накрест, как в кино показывают. Покосившаяся калитка с визгом провернулась в железных ржавых петлях, открыв доступ в выложенный битым кирпичом двор, поросший почти сплошь седой полынью.
Не успел Вовка вытянуть из-под крылечка в одну ступеньку ключ, как у калитки появилась старушенция, высокая и тощая, в легком цветастом просторном халате и закрученными на бигуди седыми волосами. Вовка вспомнил, как её, смеясь, называла тетя Маша и мама — Живее всех живых.
— А вы кто такие будете? — Высоким, совсем не старушечьим, голосом громко прокричала она.