Смуглые пятки рикши упорно отбивали свой неспешный, независимый от чужого мира, ритм.
Затягиваясь наркотическим дымом сигареты, Гиндебург зло наблюдал, как надрывается рикша на очередном подъёме. С наслаждением пуская колечками дым, аристократ презирал горбившегося слугу. Однако вскоре сизое облачко последней сигареты бесследно растаяло, а дешёвая ткань на спине старика взмокла от пота, и мнительному господину пришлось закрывать нос надушенным шёлковым платочком, дабы заглушить скотский запах грязного раба. Крыса нервно тыкал тростью в сгорбленную спину, пытаясь в конец загнать старика, — тот лишь тяжело вздыхал, размеренно катя возок дальше.
Вновь начинался спуск; колеса вертелись быстрее; босые пятки монотонно шлёпали по бетону, выстукивая заунывный ритм бесконечной дороги.
Крыса сдался первым, ему надоело кружить среди однообразных кварталов Орико, начало мутить от мельтешащих смуглых пяток, от мерзкой потной спины, от всего этого дикого упрямого мирка. Крыса устало велел повернуть прямо к «Космическому забияке».
У входа в бойцовский клуб Гиндебург зацепил крюком трости рикшу за шиворот и с наслаждением потянул, душа его воротом рубахи.
— Тпр — р–ру-у, скотина, приехали!
От дверей метнулся любезный лакей в малиновой ливрее и, тряхнув в низком поклоне седыми бакенбардами, услужливо помог выбраться господину из повозки.
Сонный измотанный Гиндебург автоматически вынул из кармана мелкую банкноту, сунул чаевые привратнику и направился к входу.
— Хозяина, денег? — Сухонькая ладонь слегка коснулась рукава чёрного фрака.
Гиндебурга передёрнуло от омерзения, он отшатнулся, сразу протрезвев.
— Да, это я — хозяин денег, — зло рассмеялся потомственный Гиндебург и ловко выхватил деньги у зазевавшегося привратника. Чаевые уплыли обратно в карман хозяина клуба. Привратник низко прогнулся. Крыса осклабился и, небрежно ткнув в лакея тростью, предложил рикши: — Учись покорности, раб!
— Хозяина, денег? — склонился в поклоне старик, но наглых требований не снял.
— Мерзкий попрошайка! — брызжа слюной, заорал Гиндебург и с размаха ударил тростью по лицу. — Пш — ш–ёл вон!
Удар свалил дряхлого старика на мостовую.
— Хозяина, денег? — утирая рукавом кровь, поднимаясь на колени, упрямо потребовал своё рикша.
— Тупой дикарь! — вконец разъярился аристократ и приказал услужливому халдею: — Брось его самокат на дорогу!
Дородный привратник легко подхватил хрупкий возок и, гулко ухнув, зашвырнул на середину проезжей части, прямо под огромные колёса мчащегося грузовика.
Удар! Треск. Хруст. Шелест щепок…