молчания. Теперь услышанное он мог передать только тому, кому оно предназначено.
Минот снова обернулся в высокому окну. Панорама, раскинувшаяся внизу и заканчивающаяся далеко-далеко у горизонта, не принесла обычного умиротворения, не помогла разогнать тяжёлые мысли.
Сила Крейс шла на убыль. И если поначалу его тревожило только беспричинное нарушение равновесия, то теперь он готов был признаться в том, что испытывает страх. Сила убывала и у Дома Фресс. Он чувствовал это так же хорошо, как, должно быть, и сам Рего. На протяжении нескольких поколений соперничавшие Дома не вступали в непосредственный контакт друг с другом. Это, конечно, не значит, что они были изолированы. Границы Земель не несли разделительных функций, будучи скорее информирующей гранью, за которой менялись законы и устои. Да и менялись они не слишком сильно, надо признать. Потрясение, вызванное катастрофой двухсотлетней давности, было так велико, что до сих пор удерживало оба Дома от резких движений.
Минот отступил от окна. В углу зашевелилась громадная тень, и его Пёс по имени Шорр, потягиваясь, поднялся на все четыре лапы. Обманчиво худой, он подошёл к хозяину и, совсем немного приподняв огромную башку, заглянул Магу в лицо, ожидая приказа. Прозрачные жёлтые глаза отразили сразу двух Минотов в овальных зрачках, по одному в каждом. Великий Маг положил крупную ладонь на загривок Пса, сжав жёсткую шерсть гривы в кулак, и потрепал своего охранника. Жёлтые глаза заволокло пеленой удовольствия. Пасть приоткрылась, и вместе с хриплым дыханием из неё вывалился длинный язык. Мелькнули зубы, длинные и пожелтевшие от возраста. Псу шёл двадцатый год, и он был, мягко говоря, не молод.
— Всё хорошо, Шорр. Всё хорошо.
Пёс завалил зад на мозаичный пол, по-прежнему не спуская с хозяина преданных глаз.
Минот отправил сразу три слова, одно — услужке, чтобы подавали обед, два остальных — сыновьям, и направился в трапезную. Шорр заскрёб когтями по полу и пристроился позади.
Наследники уже ждали отца в светлой высокой зале трапезной. В открытых арках колыхались лёгкие бирюзовые занавеси, надуваясь и опадая, словно экзотические паруса. При виде того, как расположились сыновья, Минот поморщился. Они по-прежнему не ладили между собой. Крупный, широкий в кости, светловолосый и синеглазый Ликос — старший сын, первенец Минота, внешне спокойный и рассудительный, мог бы показаться даже добродушным, если б не был столь непоколебимо упрям и вспыльчив. Сейчас он стоял в оборонительной позе, слегка выставив плечо и наклонив голову. Младший, Нгард, нравом и внешностью напоминавший мать, был ещё слишком молод, несдержан и излишне жёсток, если не жесток. Его тёмные брови, как всегда, были гневно сведены у переносицы. Карие глаза метали молнии недовольства, губы сжимались в линию, тонкие изящные пальцы нервно перебирали сложное плетение шнурка Осс. Перепалка явно уже закончилась, но оба остались при своём.