В гостинице Трошицинский меня здорово обидел и разозлил. Это ж надо: этот лях снял номер на три дня 'для себя и двух слуг'! Слуги, если кто не понял, это я с Андреем, и места нам положены здесь в 'прихожем нумере' - то есть в комнатке, классом ниже 'чистой' половины. 'Чистая' и 'прихожая' комнатки разделены узеньким коридорчиком, в котором день и ночь горит газовый 'рожок' под колпаком, напоминающим стекло керосиновой лампы. Вообще-то номер считается 'первоклассным', хотя и не люксом: в том имеется гостиная, ванна и спальня и стоит он аж десять рублей в день, то есть по местным меркам, весьма дорого. Здесь же Стас отдал ту же 'десятку' - но за нас троих - и на трое суток. Плюс - рубль 'за самовар', с тем, чтобы вышеназванный агрегат со всеми чайными принадлежностями, заваркой, сахаром и булками местный служитель притаскивал 'пану' дважды в день - утром и вечером. При отсутствии водопровода в номере - необходимая штука! Краны в номерах, кстати, заменяли установленные на забавных узких полу-тумбочках, полу-подставках с вделанными тазиками эмалированные 'дачные' умывальники забытого советского дизайна. Странно, я-то полагал, что до революции Польша даже под царской властью была очень европейской страной.
Станислав настоял на том, что к самовару подавался не один, 'господский' чайный прибор, а три, включая подстаканники: ишь, позаботился о товарищах! Сюда-то мы попали 'как были', а хлебать чай из ладошки - не самое приятное занятие, как я полагаю, да и ждать, пока один почаёвничает, чтобы налить себе - тоже малоинтересно.
Правда, при заселении гостиничный служитель за стойкой пытался настоять на том, чтобы Трошицинский оплатил номер купюрами меньшего достоинства, но не встретил взаимопонимания и в итоге всё-таки пятисотку принял, тут же послав швейцара с нею в банк:
- Пшепрашам мосцьпана, але я не маю довольно пенёнзов с утра. Пан нынче перший гость. Тераз в банке поменяют. Нех пан располагается у себя, Влодек принесёт их, шибко!
Думаю, у нас обоих мелькнула одинаковая мысль, что швейцар Влодек послан не столько разменять купюру, сколько проверить её подлинность. Этого стоило ожидать. Не знаю, как Стас - у моего напарника выражение лица так и осталось спокойно-вежливым, а я слегка обеспокоился. Нет, ни с бумагой 'петруши', ни с рисунком, ни с водяными знаками я проблем не ожидал: деньги были самыми, что ни на есть натуральными. А вот номер и факсимильная подпись вызывали опасения: вдруг они более поздние и в 1905 году такая банкнота никак не могла быть в обращении? Впрочем, я тоже постарался не показать вида, что чем-то взволнован. В конце концов, другого шанса у нас не было.