– Нет!
– И не расступитесь?
– Ни за что!
– Что ж, тогда ставлю вас в известность, что согласно последнему распоряжению комитета по встрече, срок наказания этих самцов может быть продлён на несколько дней. Хороший сюрприз, да? – Охранница с видом победителя посмотрела на соперницу.
– Ха! Да мы про ваш сюрприз знали ещё до его подписания, – казалось, что активистку ничуть не смутили неприятные новости. Правда, неприятными они должны были стать в первую очередь для нас.
– Знали и знали, – не сдавалась амазонка. – Поделать-то вы ничего не сможете!
– Не сможем?! Как бы ни так! – пикетчица опять начала повышать голос, явно распаляя себя. – Девочки! План "Эс"! А "Эс", – пояснила она охраннице, – значит солидарность!
И тут началось самое интересное! Пикетчицы, услышав кодовый сигнал, побросали свои плакаты, у кого они были, и начали спешно разоблачаться, срывая с себя одежду и бросая её на мостовую. Толпа изумлённо затихла. Такой протест против местных норм они явно видели впервые.
Одна из наших защитниц – самая молоденькая девчонка, лет восемнадцати на вид по земным, естественно, меркам, хрупкая и невероятно симпатичная на мордашку – не спешила раздеваться. Вместо этого она обернулась и посмотрела умоляющим взглядом на меня. Я увидел, что её щёчки наливаются ярким румянцем. Э, девочка, куда тебе в пикетчицы-то? Её соседка – девушка лет двадцати пяти с полноватой, от того не очень привлекательной для меня фигурой, успевшая почти полностью обнажиться, заметила нерешительность товарки и отвесила ей пусть и лёгкий, дружески-ободряющий, но всё же подзатыльник. Та вздрогнула и, ещё чуть помедлив, нерешительно протянула руку к ремешку на лёгких брючках. Дрожащими пальцами она никак не могла справиться с застёжкой ремня, но потом, решившись, резко дёрнула за пряжку и ремешок расстегнулся.
Я почувствовал, что мои уши тоже заалели – не хуже того трижды проклятого коридора, что вывел нас в мир сумасшедших феминисток. Но так и не смог оторвать взгляд от девчонки, вгоняя её в ещё большее смущение. А она, хоть медленно и нерешительно, а от того ещё более эротично продолжала раздеваться, так же не отводя от меня широко раскрытых беззащитно-испуганных глаз.
И тут я понял, что начинаю заводиться! Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!!! Против естества не попрёшь! Я же не столетний дед и не импотент несчастный – мгновенно взбушевавшиеся гормоны молодого здорового организма угрожали поставить меня в ещё более неловкое положение. Я изо всех сил зажмурил глаза. "Я на совещании у начальства… нырнул в ледяную воду… простужен, у меня грипп, болит голова и температура под сорок…". Самовнушение не помогало. Наоборот – на фоне темноты при сомкнутых веках воображение нарисовало такую картинку с нашим обоюдным участием, что я понял – пропал окончательно.