— Хорошо, посидим немного. Сейчас только переоденусь, и никакого душа. Но! — последним я заставила их улыбки превратиться из победных в выжидательные. И лишь после продолжила: — Но при условиях. Ты, Володя, сегодня перегнул палку, но я не злопамятная. Сделаешь, что скажу, и на том вопрос закроем.
Это не я говорила, а та самая демоница.
— Что угодно. — Он прижал руку к груди. — Что угодно, если это не будет связано с вредом твоему здоровью!
Я нахмурилась, не уловив смысла:
— Ты хотел сказать «твоему здоровью»?
— Я так и сказал. А ты не отвлекайся, Лиль. Давай и Артема уделай.
Я перевела указующий перст на блондина.
— А ты снимешь со стены ту фотографию, свернешь в рулон и… и…
— Продолжай, я заинтригован. Что мне делать с рулоном?
— Мне отдашь!
— А тебе зачем?
— Друзьям буду хвастаться!
Володя в стороне расхохотался:
— Перед мужем бывшим похвастайся — это его добьет!
— Неплохая идея, — признала я, хотя, конечно, не собиралась никому свою обнаженную натуру афишировать. — Согласны?
— Более чем, — ответил за обоих Артем.
А Володя добавил задумчиво:
— Сегодня случаем не полнолуние? А то я свою Лилечку просто не узнаю…
Кабинет Артема располагался на четвертом этаже, но в противоположном от ресторана коридоре и после угрожающей таблички «Администрация». И, собственно говоря, это был не кабинет, а настоящие апартаменты в несколько комнат, начинающиеся с кабинета и продолжающиеся чем-то наподобие гостиной. Не удивлюсь, что за дверями дальше найдется не только душ, но и спальня, и библиотека, и кухня, и неизвестно что еще.
— Ого, — я не могла не выдать изумления, разглядывая огромный холодильник. — Да это фактически квартира!
— Так я тут фактически и живу. — Артем прошел к бару, ассортимент в котором был сравним с винной картой на первом этаже.
И я наконец-то увидела портрет. Если честно, то сам кадр выполнен потрясающе — и даже я не смогла бы узнать контуры собственного тела, если бы не помнила, как позировала Гордею. Или он действительно гений, раз смог сделать из меня ту таинственную красавицу? Затемненная дуга позвоночника, серые переливы шифона снизу, черные локоны на плечах, лицо, смущенно повернутое от фотографа, скрытое волосами, высветленное плечо, подающееся в центр снимка из-за поворота тела, и обнаженная грудь боком с напряженным соском. Эротика в самом тонком понимании, но нарушаемая размерами изображения — слишком крупно, слишком броско, чтобы восприниматься только флером.
Володя, остановившийся за моей спиной, произнес:
— Я бы присвистнул, но уже присвистывал, когда увидел в первый раз. А давайте отпустим меня с этим портретиком минут на десять? В душ. На небольшое романтическое свидание, пока его в рулон не свернули.