Ее суета рядом с ними были настолько милой, что сердце неожиданно сжалось. Блейк вдруг представил, что бы было, если бы он не сориентировался тогда, увидев «хвост», и сейчас Пэм была бы где-то далеко с похитителями. От этого стало не по себе, но ее неожиданное касание, когда девушка помогала ему устроиться поудобнее в кровати, тут же вышвырнуло все плохие мысли из головы.
Он даже беспрекословно выпил таблетку, хотя терпеть их не мог, а потом пока глупо разглядывал ее в домашней одежде, без макияжа всю такую уютную и настоящую, заметил то, отчего его сердце замерло в очередной раз. Ее волосы. Они были короче, чем раньше, и касались плеч неровно подстриженными кончиками.
Он выпалил вопрос так быстро, что сам удивился, а потом когда спросил «почему» и увидел ее взгляд, все понял. Так ясно, будто прочитал ее мысли. Он вспомнил то, что срывалось с его губ на грани потери сознания. Он вспомнил, как смотрел тогда на неё — такую искреннюю, с этим дурацкими не натуральными розовыми прядями, и хотел лишь того, чтобы она открылась перед ним, чтобы не пыталась как-то соблазнить его, а была собой. Хрупкой, милой и домашней.
Тогда он пробормотал, что ей очень идёт новая прическа, ведь знал — если Пэм решится сказать ему, что сделала это из-за него, мужской выдержки не хватит. Его просто разорвёт изнутри от собственных эмоций, от ощущений, которые дарил ее нежный взгляд и улыбка.
Однако, свою руку Блейк не успел удержать на месте, несмотря на то, как ломило тело. Ее волосы на ощупь были очень мягкие, почти воздушные, захотелось зарыться в них ладонью, но он всего лишь заправил ей прядь за ухо, наблюдая за тем, как румянец стремительно переходил с ее скул на шею.
Это было настолько же обворожительно, насколько и сексуально. По телу прошла предательская волна трепета и желания, и его член отреагировал на эту слабость с его стороны. Благо он все ещё был укутан в одеяло, но ладонь все же пришлось отдернуть во избежание следующих проблем.
Блейк убрал руку, но не отвёл взгляд, внимательно следя за выражением лица девушки. Ее нежное смущение и одновременно подрагивающие в скромной улыбке уголки рта действовали на него очень успокаивающе, особенно после того, как Блейк понял в какую западню между двух машин, они попали.
Когда у него в руках были полностью заряженные пистолеты, брюнет ещё все был хладнокровен, но когда патроны закончились, а двое мужчин все ещё были живы, Блейк понял, что придётся драться так, как никогда до этого. Чувствуя, как его били, сопротивляясь сам, он лишь краем сознания думал о своей семье, им ведь в принципе ничего не угрожало, а вот испуганные глаза Пэм заставляли сильнее колошматить мужчин.