- А кем был на войне? - вставил вопрос Серега.
- На "Ноне" был...
- Это че за девка такая? - ревниво скривила губы захмелевшая Вера.
- Хорошая девушка. Ласковая и безотказная. - улыбнулся в ответ Кирилл. - 120-милиметровое самоходное артиллерийское орудие 2С9 "Нона-С" или, если проще, самоходный миномет. Предназначено для поражения живой силы противника, артиллерийских и миномётных батарей, бронетехники и других целей. Командиром расчета был. Старшим сержантом. Вот к своему механику-водителю на свадьбу и еду.
- А мы все такие. Ласковые и безотказные. - Верка изящно выгнула спинку и соблазнительно медленно обвила ладонями, снизу вверх, свою полуобнаженную довольно большую грудь. У всех мужиков мгновенно родилась одинаковая мысль. Кирилл даже проглотил предательскую слюну. - Чаю хочу. Кирюш, не откажешь девушке в любезности?
- Не вопрос. Сейчас к проводничке сбегаю. - на автомате ответил парень и выскочил из купе. Заказав чай на всех, Кузнецов вернулся на место. Карты были убраны, и на столе снова появилась закуска с бутылкой.
- Давай, Кирюха, присоединяйся. - по-дружески предложил веселый Серега, протягивая стаканчик с водкой. - Арсен выставляется. За знакомство. Грех обижать хорошего человека.
Если ты выпил, да еще и в радушной компании, то отказаться уже трудновато. Снова пошла первая, а за ней и вторая. Но больше Кириллу пить не хотелось. Стало как-то не по себе. Немного закружилась голова, появилась сухость во рту, вдруг потянуло в сон. Ну и напился он, а ведь скоро выходить! Но ничего. До Краснодара еще успеет проспаться. Вот только Верка, такая вся сладенькая, все ему улыбается и заманивает своими прелестями. А Серега и Арсен где? Из купе вышли. Покурить? Это что, они их специально вдвоем оставили?! Чтобы, так сказать, перед свадьбой практику прошел, чтоб перед свидетельницей лицом в грязь не ударить... Ничего себе! Чего ж мне так поплохело-то вдруг?
Перед глазами все поплыло как в тумане. Видно было только пьяно улыбающееся Веркино лицо и ее пышные голые груди. Постепенно улыбка исчезла с ее губ, и перед Кириллом возникло строгое лицо матери, смотрящее с укором. Прости меня, мама, я не хотел. Так получилось. Все. Сознание начало затухать. Последнее, что он услышал, были далекие чужие слова с кавказским акцентом:
- Пошире окно открой, а то не пролезет... Здоровый, гад...
Кирилл застонал. Все тело ныло и болело, как будто побывал в центрифуге наполненной камнями. Но особенно болела голова. Такое ощущение, что на нее надели ведро и били молотком. И ужасно хотелось пить. Он с трудом открыл глаза.