Она фыркнула.
— Я знаю, что такое мир, не переживай. Я больше не наивная одиннадцатилетняя девочка.
— Римо разрушил не одну жизнь.
— Может, Римо и начал процесс разрушения моего невинного взгляда на мир, но ты завершил работу пять месяцев назад. — ее губы сжались в тонкую линию, как только она произнесла эти слова, а глаза расширились.
Я замер. Я не мог поверить, что она сравнивает меня с этим человеком. Я придвинулся к ней так близко, что ей пришлось запрокинуть голову.
— Не сравнивай меня с этим монстром. Я совсем не такой, как он.
— Я не знаю, какой ты, — прошептала она. — Я думала, что знаю, но в ту ночь я увидела твою сторону, которой я хотела, чтобы не существовало.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль. Если бы я знал, что это ты прячешься под париком, я бы никогда не прикоснулся к тебе.
— Знаю, — с горечью сказала она. — Если бы ты знал, что это я, то не обратил бы на меня внимания, как делал все эти годы.
Я покачал головой.
— Ты была ребенком.
— Я не была Серафиной.
Мой пульс участился, как всегда, когда я слышал это имя, и знакомая волна ярости захлестнула меня. Я почувствовал почти непреодолимое желание прижать Софию к стене и поцеловать ее, а затем просунуть руку ей под юбку и трахнуть ее по-своему.
Анна появилась в дверях, переводя взгляд с Софии на меня.
— Можно тебя на пару слов, София?
Я отступил от жены, засунув руки в карманы. Анна бросила на меня любопытный взгляд.
София кивнула почти ошеломленно. Вспышка беспокойства отразилась на ее лице — выражение, которое я создал. Блядь. Мне нужно было держать себя в руках рядом с ней. Однажды я уже сильно облажался. Я должен был держать себя в руках и быть джентльменом, которого ожидала София.
Она исчезла вместе с Анной, не сказав больше ни слова. Не нужно быть гением, чтобы понять, что девочки будут говорить обо мне.
Разумеется, Пьетро перехватил меня на обратном пути.
— Можно тебя на пару слов? — в его голосе слышалось раздражение.
Я не был в настроении выслушивать нотации обеспокоенного отца, но и обижать тестя в день свадьбы тоже не входило в мои планы, поэтому я последовал за ним обратно во двор. Он достал две сигары и протянул одну мне.
— Кубинская. Самое лучшее, что ты можешь покурить. Одна штучка тебя не убьет.
Я взял сигару. Пьетро достал нож и отрезал кончик своей сигары, а потом и моей. Я подавил фырканье в ответ на этот жест. Было чувство, что вынимание ножа должно было послать молчаливое предупреждение. Пару минут мы молча курили сигару, а потом Пьетро наконец перешел к делу.
— Я не смог защитить одну дочь, но я полон решимости защитить Софию.