Ждали мы больше часа. И вдруг сквозь вой ветра до нас донеслись разрывы мин и пулеметная строчка. Десятки осветительных ракет повисли в ночном небе.
— Началась ведьмина свадьба! Теперь до утра не успокоятся, — угрюмо проговорил Хроменков. — Как бы не погибли ребята...
Но все обошлось благополучно. Добравшись до танка, бойцы осмотрели его и выяснили, что под огнем противника, да еще на минном поле, сделать ничего нельзя. Танк накрепко вмерз в грунт. Без специальных эвакосредств и сложной подготовки даже несколько тягачей не смогли бы сорвать машину с места.
Фашисты заметили наших людей в тот момент, когда один из бойцов, взобравшись на башню, передавал экипажу последний вещевой мешок. Во время обстрела ремонтники отлежались под кормой танки, потом переползли через минное поле и без потерь вернулись к своим.
Только на семнадцатые сутки, когда 229-й батальон вместе со стрелками и танкистами других частей снова атаковал немцев на этом участке и отбросил их, экипаж лейтенанта Тимофеева вышел наконец из танка. Усталые, чумазые, заросшие густой щетиной, еле передвигая затекшие ноги, танкисты выстроились у своей машины. Лейтенант Тимофеев доложил о прибытии экипажа. А танком сразу же завладели ремонтники и через день сдали его Тимофееву «в лучшем виде»...
Общая обстановка на фронте оставалась тяжелой. Случилось то, чего опасались многие командиры, о чем своевременно предупреждал Мехлиса генерал Вольский. Наше наступление фактически захлебнулось. За первые два дня войска фронта продвинулись на левом фланге на 8–12 километров, в центре прошли только 5 километров, а восточнее Крым-Шибани так и остались на прежних позициях. Внезапно наступившая распутица сковала подвижность войск, вызвала бесплодные потери в живой силе и технике.
Особенно почувствовали это танковые части. Десятки тяжелых, средних и легких машин с порванными коробками передач, с пожженными главными фрикционами, с разбитыми гусеницами застыли на боевых маршрутах на виду у противника. Несколько «тридцатьчетверок» остановились из-за повреждений двигателей.
Чего стоила нам грязь и распутица, можно судить по такой короткой справке: 17 мощных танков KB вышли из строя только из-за чрезмерных перегрузок силовой передачи. О других машинах и говорить не приходится. Бригада Вахрушева, например, сохранила только восемь «тридцатьчетверок», семь тяжелых и несколько легких танков. А в бригаде Калинина вне строя оказались 17 машин.
Короче говоря, мы столкнулись с необходимостью быстро ремонтировать танки всех типов. Все силы технических подразделений были брошены на эту трудную и важную работу. Однако дело осложнялось острой нехваткой запасных частей, узлов и агрегатов. На складах их не было, и ремонтники попали в очень тяжелое, я бы сказал, катастрофическое положение.