— Сколь верёвочке не виться, а конец у неё один — тюрьма. Так Расщепин? Тебе говорили, завязывай с наркотиками.
— Его за изнасилование взяли, девчонка подтвердила, — раздался голос дежурного.
— Попал ты, Расщепин, по полной попал, — счастливо улыбаясь во весь рот, проговорил капитан.
— Какое изнасилование? Вы что лепите?
— Так ты и по фене ботаешь? Хорошо прикрывался, Янус многоликий. Ну, скоро тебя закроют минимум лет на десять, про максимум даже думать не хочется. Посидишь в тюрьме, может, поумнеешь.
— Мне полагается телефонный звонок.
— Полагается, позвонишь. Наркобосса хочешь предупредить? Не советую, парень. Наливайко! После девяти дашь этому отморозку позвонить.
— Слушаюсь, товарищ капитан!
— Чего разорались? Спать не дают. Тепло, хорошо, что ещё людям надо? — заворчал бомж, натягивая на голову давно не стираный пиджак.
Дежурный лейтенант протянул телефонную трубку сквозь прутья решётки.
— Говори номер.
Демид замер. Он не помнил ни одного номера.
— Ну!
— Мне мой мобильник надо.
— Не положено.
— Там номер забит, по которому позвонить хочу.
— На память должен знать. Не помнишь, тогда извини.
Страшно разболелась голова, налилась свинцом. Нормально размышлять было невозможно. Какое к чёрту изнасилование? Они не нормальные что ли?
На допрос его вызвали около десяти часов утра. Старший лейтенант устало показал на стул и закурил.
— Не куришь?
— Нет.
— Как с алкоголем?
— Не употребляю.
— Спортсмен, что ли?
— Спортсмен.
— Спорт на диване или ширяние в вену?
— Хоккей. Если слышали, есть в Новосибирске такая команда «Сибирь».
Старший лейтенант задумался, открыл папку, пролистал несколько листов.
— В деле ничего этого нет, — медленно произнёс он. — Наркотиками давно занимаешься?
— Никогда не занимался. Некогда ими заниматься.
— «Сибирь» играла в Москве. Расщепин! Точно! А я всё думаю, откуда твоя фамилия знакома! Классно играешь! Вы когда в Новосибирск прилетели?
— Сегодня в шестом часу утра.
— Ага! — он набрал номер на дисковом телефоне. — Наливайко! У вас всё готово для официального опознания? Хорошо. Давай всех ко мне в кабинет. Вот так вот, Расщепин, сейчас опознание проведём, оставишь автограф для моего сына, и отдыхать пойдёшь. Явно, что не мог изнасиловать эту девицу.
Кроме Демида для опознания встали в ряд четверо парней. Девица пробежала взглядом по сидящим перед ней, потом долго вглядывалась в каждого.
Старший лейтенант при понятых спросил её, указывая на Демида:
— Этот?
Девица обрадовалась, взъерошенные волосы радостно подлетели.
— Он!
Старший лейтенант перевёл палец на следующего.
— Или этот?