Трибуны заулю-лю-кали. Из появившихся на арене драконов я знала лично только своего и земляного, но с остальными успела познакомиться заочно во время прошлых раундов, и они мне не нравились, а особенно не понравилось то, как все пятеро застыли у своих ворот, а работники арены подбежали к ним и принялись магичить.
— Что происходит, Вертус? — Состояние полусна никак не давало понять суть происходящего. — Зачем их заковывают?
— Сейчас драконы будут пытаться освободиться, применяя свои способности, госпожа, и, по сути, кто первый избавится от оков — тот и победил. Он сначала обезвредит соперников, а потом спокойно долетит до постамента и завладеет трофеем.
— Как обезвредит? — мне совсем не нравился такой поворот событий. Я не хотела смотреть ни как обезвреживают Дрого, ни как Дрого кого-то обезвреживает.
— Отправит в отключку, обычно она больше суток не длится, не переживайте.
Я поднялась со своего места и, подойдя к завесе, тихонько взмолилась, зная, что Дрогомил меня не услышит, просто от отчаяния.
— Дрого, зачем нам этот булыжник? Плюнь на него! Я и так знаю, что ты у меня самый лучший, самый сильный, мой самый любимый. Пожалуйста, вернись ко мне, я домой хочу.
Ледяной красавец повернул голову к моей ложе и вдруг рыкнул на весь стадион грозным драконьим рыком, но на вполне понятном всем присутствующим языке.
— Я тоже тебя люблю, сокровище моё!
И что тут началось! Сон как рукой сняло!
В одночасье всё смешалось в страшный гул, рык и магические всплески — это закованные на арене драконы начали бесноваться. Они пытались скинуть путы с явным намереньем добраться не до каменной глыбы воздушного, а до меня. Как я это поняла? Да очень просто — рычали они, не спуская глаз с моей ложи, а Дрого громче всех.
— Моё сокровище! Разорву любого, кто приблизится!
Магики же подбежали к своим хозяевам и принялись что-то делать: я не поняла, то ли помогать драконам выбраться, то ли, наоборот, погасить излишки магии и помешать. В это время трибуны гудели, и подскочившие с мест зрители выкрикивали:
— Ледяной нарушил закон!
— Он обрёл сокровище и не заявил!
— Он разговаривает! Как такое возможно?
— Да она же фаунлингва! Сокровище ледяного — фаунлингва!
И ещё много чего, а Вертус попытался оттащить меня от завесы, но я вцепилась в перила мёртвой хваткой.
Вдруг раздался истошный вой: это Громиль, ударив о землю передней лапой, освободил её от оков — его конечность просто погрузилась глубоко в землю, разрушив ударом плотную поверхность арены, и путы распались под напором его родной стихии. Завидев это, Дрогомил впал в какое-то новое состояние: он, заискрившись, увеличился в размерах на глазах у всего честного народа, и из его гладкой, бриллиантовой шкуры выросли острые шипы, снёсшие чужую магию оков одним махом, что вызвало новые выкрики: