У нас зимой в квартире не намного теплее чем на улице. Экономия. Всегда и во всем. Это не жадность или скупость. Просто с деньгами у нас не густо.
Любовь к лету обосновывается тем, что летом мне не приходиться носить старую, абсолютно не греющую, поношенную куртку с изношенной подкладкой. Тепло легче переносить чем вымораживающий внутренности холод, отсюда и любовь к теплому времени года.
Государство для таких, как мы имеет конечно ряд социальных программ, но — те крохи, которые до нас доходят, безбожно малы. Денег не хватает всегда и на все. Я не понаслышке знаю, что когда холодно, голод ощущается слишком остро. Я знаю что такое ГОЛОД, когда желудок узлом связывается, а ты кипяток пьешь и идешь спать по раньше, в надежде, что завтра, мать все — таки получит свою зарплату.
Мама у меня нормальная. Не пьет, не курит. Для тех трущоб, в которых мы живем, Ивет ведет практически кристальный образ жизни, впахивает швеей на фабрике с утра до ночи. Когда-то она считалась красавицей. Когда-то. Так говорят… но подобный быт убивает любую красоту.
К моим двенадцати годам, я уже успела повидать многое. В нашем районе, вырастаешь быстро и начинаешь понимать определенные вещи еще ребенком. Мои сверстники уже любили не только покурить на переменах, но и отдохнуть по взрослому.
В трущобах своя жизнь. Свои законы. И если ты не хочешь проблем, ночью сюда лучше не соваться. Законы улицы беспощадны.
В школе все знают. Если ты выделяешься, то тебя не любят. Если у тебя одежда новая и рюкзак красивый и ты не в банде местных малолеток, будь готов получить хорошенько. И это не зависть. Нет. Это желание отнять.
Я выделяюсь. Не одеждой. Не запасами шоколада в карманах. Последнее скорее мечта. Нет. Меня выделяет мой ГОЛОС. Я пою. На всех школьных мероприятиях. На всех конкурсах, в которых участвует наша школа. И даже, когда недавно в город приехали шишки из центра, и был организован праздник на площади, на сцене стояла Я.
5.
Я была живучей и упертой. Всегда. Мать буквально вбивала в меня стремление выбраться из того ада в котором мы существовали. И единственной путевкой в жизнь может быть учеба.
Хотя, это все тоже относительно, конечно, но Ивет, думает именно так, и может жестко наказать меня за любой бал ниже отличного.
Помню, как однажды она избила меня мокрой тряпкой за прогул. Ощущение жалящей огненной пульсации на коже вбилось в мозг основательно, напрочь отбив желание влиться в массы сверстников — разгильдяев.
Меня не любят. Просто по тому, что я отличаюсь. А я не ломаюсь, не подчиняюсь желанию уличной своры. Их методы кажутся детскими по сравнению с теми наказаниями, которым меня может подвергнуть мать. И спустя годы, оборачиваясь и вспоминая, я ее понимаю.