Алекс: Кто такая Вероника Белая? (Он оборачивается к друзьям, лукаво вскидывая бровь). Кто такая Вероника Белая?
Музыканты смеются.
Алекс (пожимая плечами): Пускай для вас она останется девушкой-загадкой.
Журналист: Но в эстонской прессе писали, что она ваш телохранитель и более того, вы вместе живете.
Алекс (смеясь): Опять вы на прессу ссылаетесь… То есть, вы мне хотите приписать некую тайную любовь?
Журналист: Ну, не знаю. Разве это не так?
Алекс: Вероника Белая — наш хороший друг, по стечению обстоятельств она действительно сейчас выполняет в нашей команде функции моего телохранителя, так как является мастером спорта по самбо. Именно поэтому мы живем вместе, но в разных комнатах. А если хотите узнать более интимные подробности — обращайтесь к моему другу, музыканту Мите Иванову. Она его девушка, и скоро они уезжают в Тибет. Я удовлетворил ваше любопытство?
Журналист разочарованно кивает.
Ника, услышав последнюю фразу Алекса, тихонько покидает зал и направляется в номер. На ее лице застыло странное выражение: такое ощущение, что она готова разрыдаться.
***
Алекс возвращается в номер с пресс-конференции. Он долго стоит у двери, рассматривая сидящую на диване Нику. Затем садится рядом с ней. Они молчат, каждый думая о своем, и смотрят в разные стороны.
Ника, не глядя, находит ладонь Алекса и сжимает ее — он отвечает взаимным рукопожатием.
Алекс (искренне): Извини меня. Я напугал вас всех. Поступил крайне безответственно.
Ника (мотает головой): Ничего не объясняй.
Алекс: Но я сделаю это, иначе ты будешь думать, что я действительно… слабак и… Просто понимаешь…
Он встает, делает несколько шагов по комнате, запускает руки в волосы, замирает.
Алекс: По приезде в Москву меня мучали сильнейшие приступы панической атаки. Тогда я научился их контролировать.
Ника внимательно его слушает, не подавая вида, что уже в курсе истории.
Алекс: После нашего с тобой разговора меня снова накрыло. Мои таблетки закончились, и я не знал, что делать. Окончательно запаниковал.
Ника (повышая голос): Саша, ты мог поговорить со мной.
Алекс (горько усмехаясь): Ну уж нет! Я не хотел давить на жалость.
Ника (подрываясь с дивана): Какая жалость, идиот ты тупой!
Ника заламывает руки — ее лицо искажается от сильных эмоций. Она подходит к Алексу, хватает его за вырез рубашки и легонько встряхивает.
Ника (почти истерично): Ты понимаешь, что я могла потерять тебя? По-настоящему! Я! Могла! Потерять! Тебя!
Ника вдруг осознает сама, что только что озвучила вслух. Она замирает на мгновение, вглядываясь в красивое лицо Алекса, и с лихорадочной поспешностью целует его. Ее губы горячими прикосновениями обжигают кожу его лица, лба, шеи. Алекс обхватывает ее лицо ладонями, останавливая горячечный поток. И прикасается к ее губам сам. Нежно, глубоко, страстно.