Так, обсуждая открытия, свершения и несбыточные мечты, мы закончили с ужином, когда в комнату вошла бледная сьерра О'нил.
— Что случилось? — испуганно спросила я. Сколько себя помнила, не видела эту женщину в таком виде.
Растерянная, с бегающим взглядом, она слегка приоткрыла рот, чтобы ответить, но тут же его закрыла и обернулась на дверь — проверить, плотно ли притворила ту за собой.
— Сьерра О'нил, — Мэделин тоже поднялась, — что с вами?
— Ох, девочки, это так странно… — выдала наша гувернантка, утирая лоб тыльной стороной ладони. — Дайте-ка мне воды.
Мы обе побежали к графину. Мэделин успела первой, потому я подала ей пустой стакан и, подождав, пока она его наполнит, отправилась поить Дарлин.
— Присядьте, — попросила ее, указывая на софу. Придерживая женщину за локоть, помогла ей опуститься на сиденье и только потом подала воду. Дарлин жадно припала к стакану, осушив тот до дна и снова нас озадачив:
— Чего они от меня хотят? — спросила она. — Не понимаю. Что ему нужно?
— Кому? — Мэделин села прямо на пол рядом с ногами сьерры. — Королю? Принцу? Советнику?? Расскажите же, что приключилось.
— Ой, — она отмахнулась, отведя взгляд к окну, и нерешительно сообщила: — Пустяки!
Я озадаченно уставилась на сестру. Та сделала большие глаза и кивнула на гувернантку, мол, давай теперь ты, спроси.
Кивнув, я грустно вздохнула и проговорила едва слышно:
— Как же волнительно за вас, дорогая сьерра. От непонимания, чем вам помочь, кружится голова.
— Ах, бедняжка моя! — всполошилась гувернантка и сразу уступила мне место, насильно усадив на софу. — Ты хоть ела, Марианна? Несчастное дитя!
Мэделин, все так же сидящая позади, осуждающе покачала головой и закатила глаза к потолку. Я пожала плечами: никогда не умела лукавить или что-то выпытывать, и вот чуть не довела Дарлин до нервного срыва.
— Простите, сьерра, — прошептала, погладив ее по руке, — со мной все прекрасно. Просто мы с Мэди и правда очень волнуемся, ведь вы выглядите так непохоже на себя прежнюю. Будто вас… пытали!
Я прикусила губу, обдумывая, не перегнула ли палку снова. Мэделин в этот раз решила меня поддержать: поднявшись с пола, она приобняла сьерру и попросила:
— Не злитесь на нас, сьеррочка. Разве мы виноваты в том, что привязаны к вам и переживаем?
Гувернантка, посмотрев на нее немного удивленно, перевела такой же взгляд на меня, вздохнула и… разразилась тирадой, полной непонимания и внутренних переживаний:
— Да лучше бы меня пытали! — начала она, выбираясь из объятий Мэди и принимаясь ходить по комнате, размахивая руками. — Сначала все было вполне терпимо! Вызвали, как положено. Трое. Привел их сам старший советник, о чем-то предварительно поговорив. После — допросили с ментальным вмешательством, с пристрастием. О том, о сем. Мне, как уже говорила, скрывать нечего! Я им как на духу поведала и о своем даре, и о том, как зрение восстанавливала, и о смене цвета глаз… Почему работаю у вашей семьи, как к вам отношусь, не мечтаю ли о большем? Не считаю ли себя недооцененной? Все это приемлемые вопросы, и им есть объяснение. Понимаете? Ну искали они мотив для предательства и тому подобное — ладно! А потом вроде закончили, но один мужчина остался. Темноволосый такой, импозантный, серьезный…