Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,-
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,-
Это он, а не ты солдат.
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,-
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
После стихов, настала тишина. Слава Богу, что я помню это стихотворение, пригодилось. Есть у меня в запасе еще несколько, придется использовать, наплевать на авторские права. Написал Симонов их сейчас или нет - неважно.
- Бойцы! Сейчас, только от нас зависит, убьем мы фашистов или они нас в плен возьмут. А наши матери, проклянут нас, если мы сдадимся в плен. Мы русские! Мы никогда не сдаемся! Убей своего немца, война кончится! Даже если безвыходная ситуация, убей хоть одного, а потом хоть трава не расти. Они хотят убить всех нас! Так каждый из вас должен убить своего немца!
* * *
Переправа, переправа,
Берег левый, берег правый.
Пушки не били в кромешной мгле. Связанные несколько стволов деревьев лежавших в ивняке, с наскоро обрубленными малыми пехотными лопатками ветвями, позволили переправиться через сорокаметровое зеркало реки без потерь. Россь мы преодолели, теперь надо идти на юго-восток, к дороге. Там будут наши отступающие войска, там будут командиры из третьей армии. Может, я им помогу. Может, нет. Но остатки армии, вырвались из окружения. Это 'медицинский' факт.
Идем ускоренным маршем.
Через некоторое время, в междуречье Росси и Зельневки, встретили группу красноармейцев.
От головного дозора, прибежал боец Сорокин, доложил, что встретили наших. Четыре красноармейца стрелка и лейтенант ВВС со сбитого истребителя. Карта у лейтенанта была. Было и желание свалить с себя ответственность.
Лейтенант, сказав о том, что в курсантские времена он, конечно, имел дело с винтовкой, но никак не является специалистом в наземной войне. Конечно, не хотелось отдавать командование какому-то 'варягу', да еще, если тот сам не рвется, но Устав! Средний командир, рангом выше младших, не говоря уж о моей старшинской "пиле". На привале Леонов просветил меня, что при переходе в другое подразделение, все это старшинско-комиссарское великолепие с гимнастерки снимается, и становлюсь я обычным бойцом пехоты. Как я понял, мой командирский авторитет держится на том, что я в плену не был, а Леонов со своими младшими сержантами был. Вот и слушаются меня.