- Всё? – явно он мне не верит, раз с такой злостью спрашивает. Что мне отвечать?
- Да, кажется, - наверное, нужно было более убедительно произнести, так как пропищала слабо , еле слышно. Станислав Николаевич подошел вплотную к столу, оперевшись руками о стол и явно сдерживая крик, стальным голосом проговорил:
- Я не позволю себя дурачить, я не позволю себя смешивать с грязью, понятно? Когда я женился на тебя, то был уверен, что ты не та, очередная вертихвостка ночной разгульной жизни, а порядочная женщина. В итоге ты открыла свое лицо, развлекаясь и попивая пивко, я прав?
У меня нет слов, как он может так говорить? Чем я провинилась? И откуда он все знает? В голове каша, что-то нужно ответить, а не стоять, уткнувшись лицом в букет.
- На звонки не отвечаешь, значит, говоришь, что забыла про телефон, а хочешь правду? Ты вообще за всё время не вспомнила обо мне, так ведь? Можно было хоть одну смс написать. Что я должен был думать? Где ты? В аварии, в больнице, в морге? Нет, меня потом ошарашили - в баре! Запомни раз и навсегда, я ни с кем не собираюсь тебя делить, ты моя жена и точка! Я не потерплю измен!
На последних словах, стукнув ладонями громко о стол, он ушел к себе в кабинет, оставив меня в растерянности. Кто мог сказать, и как? Ответ сам пришел в голову - Максим, точно, недаром он издевался и намекал на разгульную мою жизнь. За что он так? Почему так ненавидит? Ноги устали стоять, поставив букет в хрустальную вазу на стол, иду в спальню. Слышу, как в кабинете смеется Станислав Николаевич, разговаривая, как обычно, с кем-то по скайпу. Уже через час, лёжа в кровати, немного успокоившись, понимаю, что нужно спокойно всё ему объяснить, чтобы не было дальнейших подозрений. Какие измены? Я даже и не думала об этом. Как обидно, а главное не справедливо! Из-за слез или потому что тяжелый день в разъездах, я не замечаю, как уснула.
3 июля.
Просыпаюсь из-за резкой боли в животе, вот они запоздалые мои критические дни, почти целых два месяца. Станислава Николаевича уже нет, рубашка с брюками лежат на кресле. Значит, он был здесь, его половина кровати расправлена, следовательно, и спал со мной. Странно, что я не почувствовала его присутствие. Выпив но-шпы две таблетки, завариваю себе спасительный бодрящий кофе. Сидя на диване, смотрю плазму над камином. Светлана Ивановна, как всегда, принесла продукты, по списоку, который ей дает Станислав Николаевич, садится со мной рядом, пьет чай и рассказывает свои семейные какие-то случаи. Я из вежливости делаю вид, что слушаю, а сама даже и примерно не знаю, что там она болтает. Видимо у меня совсем очерствела душа или равнодушие ко всем появилось за последние три года, что наплевать на все эти чужие жизни и сплетни. Если честно, то я никогда и не интересовалась чужой жизнью, пока сам говорящий не рассказывал про себя. Наверное, правда, мне пора в церковь, и как говорил батюшка, да и психоаналитик, выплакаться по настоящему, от всего сердца. Может быть, станет легче, но я не могу, тот ком еще висит и не хочет выходить, да еще эти проблемы со Станиславом Николаевичем всё усугубили. Казалась, убежала от той жизни, чтобы начать с чистого листа, без тех ошибок и без той боли, но нет. Тут новые трудности, новые конфликты, видимо, у меня на роду написано – не быть счастливой.