Да что с ней такое?
Кхаран выглядел уже не таким веселым, каким уходил за искристым, но подхватил меня за руку и быстро повел к выходу.
— Не понимаю, — пожаловалась я ему. — Вроде все нормально было первое время, почему Аира на меня так взъелась?
— Может быть, потому что ты половину вечера танцевала с ее мужем? — усмехнулся Кхаран.
— В смысле?! — я даже оглянулась, словно у нее над головой должно было быть написано имя супруга. — Она замужем? И на отборе?
— Хаосу все равно. Участвуют все женщины.
— И она… — до меня доходило с трудом. — Жена Рига?!
— Ну не моя же, — Кхаран нырнул в заросли кустов, где обнаружился проход к очередной тайной скамейке, усадил меня на нее и начал открывать бутылку. — Моей будешь ты.
— Эээээ. Он никогда не говорил… — это было самое умное, на что я была способна. — А как же его дочери?
— Это не от нее, — отмахнулся Кхаран. — Так что, делать тебе предложение?
— Нет!
— Почему? — удивился он. — С Хаосом чуть сложнее, но по законам твоего мира — хоть сейчас.
— Ты вечно где-то шляешься. Зачем мне такой муж?
— Завтра буду с тобой, — очень серьезно сказал Кхаран.
— Ты всегда так говоришь.
— В этот раз — точно буду. Обещаю. Одна ты не справишься.
— Да что ж там такое, что вы все меня пугаете?.. — возмутилась я.
— Давай я лучше тебя поцелую? — предложил Кхаран. — А завтра сама все увидишь.
Как ни вопила моя разумная часть, что надо все как следует разузнать про четвертое испытание, про Аиру, про женитьбу, про черноглазого демона и еще тысячу куда более важных, чем поцелуи, вещей, победила все-таки та, что ждала этого предложения с самого начала танца.
Четвертое испытание
Что может быть слаще поцелуев с тем, в кого влюблена — ночью в тихом саду, среди слабо светящихся в темноте белых цветов, густого запаха трав и шелеста листьев?
Когда дыхание обжигает кожу, и от тихого шепота по телу разбегаются горячие мурашки, нежные пальцы касаются то трепетно и невесомо, то с силой впиваются в тебя, оставляя приятно ноющие следы.
Когда губы не могут оторваться от губ, даже для того, чтобы сделать вдох, даже для того, чтобы сделать признание — но разговор все равно не прерывается, потому что его продолжают тела, сплетающиеся в объятиях.
Когда сердце заходится в дикой пляске, стучит в горле, падает в пустоту и разрывается на тысячу кусочков, чтобы воскреснуть через мгновение — и чувствовать, жить, любить — на полную.
Жаль, что с тишиной все-таки не задалось. И с уединением. И со сплетением тел могло бы быть получше. Одежда уж точно была лишняя — и вообще, хотелось большего. Однако ночной сад лишь поначалу казался тихим уголком. Как только дошло до самого интересного, по тропинкам мимо нас стали толпами шастать какие-то люди. Вдалеке невнятно кого-то звали, то и дело в опасной близости от скамейки шелестели листья, как будто кто-то ломился на нашу полянку.