— Я вам все указания оставила, вон там на тумбочке. Она грушевое пюре любит. Спасибо вам!
И убежала.
И только тощая девчонка вдруг отлипла от мобильника, оглянулась на дверь и присела на край кровати. Она легонько провела по белым волосам старушки, и та обернулась к ней. Кожа на ее лице засохла и обтянула череп, так и не сложившись в морщины. Лицо у нее было мокрым. Она с трудом приподнялась и девочка обняла ее. Все это молча. Яра сама чуть не заплакала и отвернулась к окну, чтобы не мешать им своим вниманием. И услышала только шаги — девочка ушла и легкий шелест — старушка улеглась обратно лицом к стене.
Яра подошла к ней, помялась. Сказала:
— Я буду здесь, у окна сидеть читать. Если что-то нужно, вы просто руку поднимите, я увижу.
Старушка не отреагировала и Яра отошла. Ей было ужасно стыдно, что на самом деле она собирается сделать именно так как сказал мужчина — сбежать на гулянку. Своеобразную гулянку, но все же.
До вечера больше ничего не происходило, и Яра просто читала новости, слушала музыку, смотрела сериал на телефоне, то сидя на подоконнике в палате, то отходя в сторонку, почти в коридор, когда под конец приемных часов случился наплыв родственников.
Когда в палатах остались только больные, она перетащила стул поближе к кровати старушки. В шестиместной палате было занято еще две койки — на одной лежала такая же безучастная старушка, но размером вчетверо больше Яриной, на другой сидела одетая в пятнистый халат, сделавший бы честь любому супрематисту женщина лет пятидесяти. Она все время доставала что-то из тумбочки и ела. Ела, не останавливаясь.
— Ты, смотрю, не отходишь от нее. Хорошая ты девка. Сбегай перекуси, что ли, я подежурю. А то скоро вечерний обход и потом все двери запрут.
— Все? — ужаснулась Яра. — А разве дежурный врач не должен ночью еще ходить по отделениям?
— Ну так он и будет ходить, у него ключ есть.
— Спасибо! — Яра подхватила рюкзак и помчалась в туалет. У нее с собой были шоколадки, так что от голода она умирать не собиралась, а вот привести себя в порядок перед обходом надо было.
Она накрасила губы Дашиной помадой, чуть ли не вдвое сгибаясь над раковиной — почему-то они тут были маленькие, как детские. Посмотрела — и накрасила еще и ресницы тушью, а то яркий рот смотрелся на бледном лице странно. Посмотрела еще раз — и сама восхитилась зовущей сексуальностью своих губ.
От волнения кровь прилила к щекам и бледность тоже пропала. Вот теперь отлично. Теперь она готова. Но лучше было, конечно, духи вместо помады — не пришлось бы целоваться… Эх, поздно сообразила.