- Полковник Герасимов, - лейтенант вытащил из кармана подаренную врагами рацию и передал её офицеру. - Покажите, как надо ей пользоваться. Я хочу связаться с вашим руководством.
Русский офицер продемонстрировал лейтенанту работу рации и соединил его со своим заместителем.
- Майор Ковалчук, - закричал в рацию Альфред. - Уберите своих снайперов. Иначе мы начнём убивать ваших офицеров и гражданских.
На другом конце связи ещё пробовали спорить и выдвигали глупые требования вроде немедленной сдачи, когда в переговоры вступил полковник Герасимов.
- Миша, грёбанный ты мудила, - прокричал он рядом с ухом лейтенанта. - Делай, что тебе говорят! Убери снайперов и оставь переговоры на меня. И даже не думай геройствовать или играть в Брюса Вилиса. Вернусь, жопу порву.
Красные точки пропали и все облегчённо вздохнули.
- Вы и вправду убрали снайперов? - спросил Герасимова лейтенант.
- Конечно нет. Но я даю слово офицера, что в ближайшее время никто на вас нападать не собирается. Ведь скоро вы сами поймёте, что случилась ужасная ошибка и сдадитесь нашим властям.
- Немецкий солдат никогда не сдаётся. Лучше смерть, чем позор! - отчеканил Альфред.
- Об этом и поговорим.
Полковник подозвал хозяина ресторана и попросил накрыть праздничный стол для переговоров. Узнав, то возникли проблемы со свежим мясом и зеленью он ничуть не опечалился и позвонил своему заместителю.
- Миша, задница твоё через коромысло. Заложники голодают. Потому сорганизуй нам пять ящиков водки, но не палёнки и свежего мяса с зеленью на закуску. Переговоры о сдаче врага только начинаются, процесс предстоит долгий и трудный.
Уже через пару часов лейтенант и другие офицеры сидели за столом переговоров, по приказу полковника помытые и с постиранными да поглаженными местными женщинами униформами. Герасимов налил всем по рюмке и провозгласил тост.
- Я предлагаю всем нам выпить за тех, которые здесь очутились. Хоть мы пока и стоим по разные линии фронта, но надеемся, что всё это недоразумение скоро закончиться. До дна, господа.
Лейтенант опрокинул рюмку, закусил шашлыком и только тогда спохватился.
-Чёртовы азиаты. Ведь я делю с ними еду и кров. И как после этого я смогу в их стрелять?
Стокгольм. Кабаре 'Мулен Руж'. 02.09.1939. Середина дня.
Погос Акопян взял тяжёлый обруч, висевший в носу бронзовой головы льва и несколько раз постучал им по двери. Подождав некоторое время он повторил стук. Флора поняла, что мелодия звуков ей знакома.
Окошко во железных дверях с лязгом открылось. Дворецкий скорчил угрюмое лицо и спросил о чём то на армянском. Тот ответил. Флора Мартиросян вслушалась в родную речь, облокотилась об стену и задумалась.