— Почему же? — протянул Тараканов. — Панычка вроде ничего. Я не могу пустить вас с ней в подвал одного: опасаюсь за нравственность.
Выхин оглянулся. Впереди сторожа шла стройная светловолосая девушка, красивая, большеглазая.
— Владимир Иванович, — опередив Выхина, подскочил к ней Тараканов, схватил за руку, сжимавшую кольцо с ключами, поднес ее к губам. — А это Вадим Евгеньевич, антиквар.
— Выхин, — сдержанно поклонился Вадим и недовольно покосился на своего спутника. «Ишь как разлетелся, павлиний хвост распушил. Неандерталец чертов! Морда, как у первобытного, а туда же, в дамские угодники. Девица-то и вправду ничего, файная, как здесь говорят».
— Вы русские? — подняла тонкие брови девушка. — Странно в такое время встретить здесь соотечественников. Меня зовут Ксения.
— У польского ксендза русская племянница? — в свою очередь удивился Выхин.
— Ну, не совсем русская, — улыбнулась Ксения, — мать у меня полька, а отец Иероним мой родной дядя.
— Где же ваш родной батюшка, позвольте спросить? — галантно беря ее под локоток, осведомился Тараканов.
— Умер… Пойдемте, господа, я покажу вам, что есть.
Шагая за ней следом к лестнице в подвал, Выхин подумал, что и в жутком захолустье, которое можно сравнить с навозной кучей, случается, отыскивается жемчужное зерно. Важно теперь не упустить шанс, как-нибудь отодвинуть в сторону пронырливого и до неприличия навязчивого Тараканова. Пригласить Ксению на ужин? Пожалуй, это мысль, стоит попробовать.
Низкая скрипучая дверь подвала отворилась, девушка зажгла огарок свечи и поманила их за собой.
— Пещера Али-Бабы, — хмыкнул под нос Владимир Иванович.
Несколько щербатых ступенек, поворот — и они оказались в сводчатом помещении, с довольно высоким для подвала потолком. У стен стояли каменные саркофаги с выбитыми на них гербами давно исчезнувших шляхетских родов, украшенными шлемами в пышных перьях, щитами и алебардами, или святыми с молитвенно сложенными руками.
— Вот, — Ксения показала на несколько стоявших в углу старых скульптурных изображений. — Выбирайте.
Выхин подошел ближе, присел перед ними на корточки, рассматривая. Его внимание привлекла средних размеров скульптура, изображавшая пожилого бородатого человека с лицом польского крестьянина, прижимавшего к себе натруженными, разбитыми работой руками с узловатыми пальцами, голого младенца. Неизвестному мастеру удалось передать чувство безысходной скорби и обреченного спокойствия в позе мужчины, в его лице и доверчиво прижавшемся к нему мальчике. Протянув руку, Вадим потрогал скульптуру — она оказалась деревянной, но достаточно тяжелой.