— Верфи? — только и смогла произнести.
— В мире снов я такой, — обольстительно улыбнулся красавчик.
Как ни странно, я осталась прежней: пара ног, пара рук, крылья… Нет, крыльев почему-то не было. Заметив, как с интересом я рассматриваю себя, Верфи пояснил:
— Твой облик во сне — это внутреннее самоощущение. Скорее всего, ты считаешь себя больше человеком, чем гарпией. Пойдем, — он протянул мне руку.
Я осторожно вложила в нее свою ладонь.
— Верфи, а мы точно сможем вернуться?
— Думаю, должны, и здесь называй меня Проводник.
В углу комнаты, поджав треногу, дремал Толик. Немного мерцая, возле него скакали машинные свечи, подразнивая, как мыши кота. Они не были настоящими, а пришли из его сна. Проводник пропустил меня вперед, и мы спустились по лестнице. Проходя мимо второго этажа увидела, что дверь в комнату Мадди открыта. На полу сидела девочка в платье с белым воротничком и поила чаем красивую куклу. Она была настолько занята церемонией, что не заметила нас.
— Маленькая Мадди такая хорошенькая, — умилилась я.
— Это не Мадди, — сказал Проводник, — но сон её.
Я озадачилась, ведь сон был, как с картины в доме Коммер: девочка, платье, кукла.
— Пойдем, ты не должна видеть её сны. Ты здесь не для этого.
Мы спустились вниз и вышли на улицу. Бутоны на лозе были закрыты. У дальней стены спал Вжик, его сон как раз разворачивался на наших глазах. Автомобиль видел, как гоняется по двору за прожектором и никак не может его догнать. Он негодовал, рычал, а колеса прокручивались, но Толик из сновидения все равно ускользал.
Мы обошли центр сонных грез, стараясь не мешать Вжику.
***
Лоза скрутилась в тугие спирали, и перед нами появился проход. Вот только вел он не на пыльную улицу Магикайи, а в непроглядную тьму чего-то потустороннего. Я почувствовала, как Проводник крепко сжал мою руку.
— Закрой глаза, — скомандовал он.
Я подчинилась и, ничего не видя, шагнула в неизвестность.
— Здравствуй, Аттика, — послышался басистый голос.
Сквозь сомкнутые веки я почувствовала, что нахожусь в светлом помещении. Открыла глаза. Вокруг все было совсем другим: комната с деревянными стенами напоминала дачные коттедж, за окном пестрили яркими мазками полевые цветы. Отбрасывая тень на пол, напротив меня стоял отец: черные волосы, резкие черты лица и голубые глаза — один в один как мои. А еще он был молод. Именно таким я видела его на фотографиях в доме на Чертополоховом переулке.
— Присаживайся, стоишь как не родная, — он указал на диван, а сам сел в кресло напротив. — Ты так выросла, стала похожа на мать.
— Только внешне, — я приняла приглашения, не отрывая взгляда от гарпия. — Это действительно ты? И мы находимся в твоем сновидении? Или это мой сон — последствие неудачной шутки Верфи?