Осторожно взяв его за запястье, вывела из комнаты.
— Да-да, за книгой он пришел. Мы так и подумали, — донеслись скептические голоса девчонок.
Не стала реагировать на их выпад, но поставила для себя отметку — не забыть поговорить с этой парочкой. Слишком проницательными они становиться в последнее время. Минуя гостиную, поднялись по лестнице. Макс приобнял меня за талию, я, нахмурив брови, убрала его руку — нас могли увидеть.
Только поднявшись в комнату и закрыв дверь, я смогла расслабиться. Бывший одноклассник прошел по комнате, рассматривая интересное стекло на окнах. К нему подошел Толик, потерся о ноги, словно кот, а Макс с головы до ног облит валерьянкой.
— Что это за зверь?
— Творение Мадди, — улыбнусь я, — помогает найти дорогу к братству.
— Понятно… Как дела с Киттероном?
Я ожидала этот вопрос, но все равно внутренне напряглась.
— Ничего у меня с ним нет. Да, у меня была к нему симпатия, но после всего случившегося в Вороньем гнезде отношение поменялось. Я не знаю, как это произошло, но постепенно чувства угасли.
Он слушал внимательно, пытаясь понять, где подвох. Я понимала, что в такое тяжело поверить. Еще несколько месяцев назад я убивалась по Киттерону, не видя ничего вокруг, а теперь меня от него отворотило. Словно… словно я выпила отворотное зелье.
Это мысль меня настолько шокировала, что я не услышала, когда Макс начал говорить.
— Ты меня слышишь? — переспросил он.
— Да. Просто задумалась немного.
— Лиза, мне нужны четкие условия. Я устал скрываться от всех, словно мы преступники. — Он подошел ко мне вплотную и, аккуратно взяв за подбородок, пристально посмотрел в глаза. — Я хочу рассказать всему миру, что ты — только моя.
Его взгляд стал воплощением света и нежности, против которой я не могла устоять.
— Хорошо, мы всем расскажем.
Его поцелуй пробудил внутри ураган, робкий и осторожный, он перерастал в страстный, разжигая во мне пламя. Тепло, которое от него шло, заставляло льнуть к Максу. Он крепко сжимал меня в объятьях, не прекращая целовать. Казалось, эти мгновения преисполнены волшебством, время замерло, и во всех четырех мирах не существовало никого, кроме нас.
Одиннадцатая глава
Шум трибун доносился до раздевалки. Ринка сидела на скамейке, тупясь в пустое пространство. Мадди, смотрясь в карманное зеркало, поправляла прическу, Кай ходил из угла в угол, нервно грызя ногти.
— Чертов Табаск, — он засунул руку в карман, — я никогда не грыз ногти — это его привычка.
— Никогда не замечала, чтобы змееголовый грыз ногти, — продолжая рассматривать себя, парировала Мадди, — это исключительно твоя особенность.