— …Аштафен ниугло! — и в этот момент он вскинул руку для удара.
— Бах! — рявкнул автомат.
Все замерли. Я же, звезданула мужику между ног, а когда тот согнулся…
— Да как ты смеешь, на маленькую и хрупкую меня, руку поднимать?!
И, бац, прикладом по голове.
Тело не отключилось, но взвыло знатно. Еще бы! Я силу удара не рассчитывала, а вот почему его не вырубило, это вопрос. Остальные «актеры» в один момент подскочили к нам, однако, автомат начал угрожать расправой уже им.
— Еще шаг и я предоставлю вам возможность изучить все грани боли.
Малиса тихо пискнула и попыталась дернуть меня за руку, но я уже не реагировала. Не среагировала я даже на новый хлопок раздавшийся из-за спины, а когда поняла, что этот долбаный мир, как проходной двор, было уже поздно. Меня скрутили так, что я и пошевелится не смогла, хотя свою прелесть из рук и не выпустила. Хотя четыре килограмма черного золота попробуй удержи.
— Доме! — рявкнул мужской голос и меня в полусогнутом состоянии втащили в очередную белесую полосу, что разрезала пространство минутой позже.
Стою. Стою и охреневаю. Меня втащили в какой-то кабинет. Ну по крайней мере это похоже на кабинет. Каменные серые стены, с соответствующей пещерам шероховатости. Пара книжных шкафов с книгами и статуэтками. Рабочий стол из темного дерева, на нем нагромождены папки с бумагами и куча странных красных листов. Одно окно, на подоконнике которого одиноко растет ухоженное деревце. А за столом, на высоком стуле, сидит мужчина лет тридцати пяти, может сорока. Сидит и роется в ящиках рабочего стола. Рядом со мной стоит Малиса и тупит взгляд. Когда мы только вошли, она с этим человеком о чем-то разговаривала, но в силу того, что я ни черта не понимаю их речь, я стала разглядывать обстановку. Признаться, когда мы только вошли первое, о чем я подумала, что это тюрьма какая-то, средневековая, а это кабинет начальника. Но потом, по мере общения этого мужчины и Малисы, поняла, что нет. Слишком дружелюбно он себя ведет. Причем, мне он ничего не говорил, только смотрел на меня, а чаще на Автомат. Поэтому я благоразумно спрятала четыре килограмма оружия за спину.
— Депеш! — воскликнул мужчина и вытянул из ящика черную коробочку.
Малиса почему-то положила мне руку на плечо. Я же расценила этот жест как «не бойся, ничего ужасного не произойдет». Но это все равно заставило меня забеспокоится. А уж, когда коробочка перед моим носом раскрылась и явила моему взору шприц с длиннющей иголкой и пузырек с мерцающей серебристой жидкостью, я онемела от ужаса. И мне бы по-хорошему ретироваться, да только Василиса Дарганир в такие моменты стоически переносит все пугающие ее элементы медицинского арсенала. Это у меня с детства выработано. Поэтому и пошевелится от ужаса не смогу, даже если очень захочется.