— Прости меня. Пожалуйста, прости… — шептала я, пряча лицо на груди друга и боясь посмотреть ему в глаза. — Я так перед тобой виновата…
— Тише, Варя, тише, — повторял он самые знакомые в мире слова. — Все уже хорошо.
А когда я, наконец, решилась и отняла голову от пропитавшейся моими слезами рубашки, нерешительно поднимая глаза, то поняла, что пропала окончательно и бесповоротно. И причина оказалась до простоты банальной и оттого являвшейся одной из сложнейших проблем.
Глаза Обивана сияли — как в тот момент, когда мы с ним впервые слушали землю. Яркая полоса по краям радужки так манила меня, что я не могла оторваться и отдаленно осознавала, что Обик сегодня оделся не так, как обычно делал это для встреч со мной.
Куда подевался угловатый подросток? Куда ушла неловкость движений? Он обнимал меня уверенно, с улыбкой глядя на заплаканное лицо, и улыбка эта заставляла сердце биться до того часто и громко, что, казалось, это будет слышно далеко за пределами моего организма.
Мне было двенадцать, когда я безбожно влюбилась в Обивана.
Бабушка с удовольствием потчевала его чаем и тортом собственного приготовления, и обе они с мамой умилялись на хороший аппетит парня. А он попросил разрешения забрать меня завтра для прогулки. Естественно, никто и слова против не сказал.
Я весь вечер выбирала наряды. Платья не подходили, сарафаны были слишком простыми, а в джинсах я бы выглядела, как настоящая деревенщина. Что нужно было надеть, чтобы произвести впечатление?
Мама подмигнула, вытаскивая из вороха тряпья простое белое платье в черный горошек.
— С твоими волосами смотреться будет идеально, Варька, — сказала она, выходя из комнаты.
— Началось, — без тени эмоций поприветствовала меня утром бабушка, оглядывая наряд для встречи с Обиваном.
А мне захотелось сразу спрятать волосы в пучок. Медь, рассыпавшаяся по плечам, под настороженным бабушкиным взглядом стала казаться мне чем — то непристойным.
В итоге Обиван встретил меня, когда я наскоро перехватила гриву, доходящую до лопаток, резинкой.
— Замечательно выглядишь, — пройдясь по мне одобрительным взглядом, поздоровался он.
Краска смущения не сходила с моего лица всю прогулку. Обиван не просто взял меня на свежий воздух — он переносил меня на руках даже через небольшие лужицы и проявлял чудеса заботливости, а потом, когда мы решили искупаться в реке, следил за тем, чтобы меня не унесло течением.
— Стережешь, как сокровище! — хохотала я, смущенная и одновременно польщенная его вниманием.
— Может, так оно и есть, — улыбался парень в ответ, держа меня в воде за руку и ни на минуту не отпуская.