Думала, он набросится на меня, подомнет под себя, или… Что-то вроде этого! Платье порвет, в конце концов, грубо повалит на стол и возьмет, — жестко, не считаясь с моими ощущениями!
Но вместо этого Санников отступает на приличное расстояние, шагов на пять.
В ледяном спокойствии смотрит на меня. И ждет…
Он сам будто высечен из мрамора. Ни единой эмоции на безупречном мужественном лице. Даже дыхание не участилось.
Будто вовсе не страсть это для него, даже не похоть. Просто тупое унижение для меня… Хотя, впрочем, так оно, конечно же, и есть. На что другое я могла бы рассчитывать?
— София, я жду, — летит в меня ледяной приказ. Санников скрещивает руки на груди.
Ощущение, что он до предела напряжен. Даже рукава пиджака натянуты так, что, кажется, порвутся и лопнут.
Но это не возбуждение.
Это напряжение, как перед броском. Оно выдает его готовность ломать меня, если я посмею ослушаться.
Но я не посмею. На физическом уровне.
С вызовом впиваюсь в его глаза взглядом.
Нарочито медленно расстегиваю молнию сбоку. Мне повезло, что она именно там, а не сзади. Не хотелось бы сейчас нелепо прыгать перед ним, пытаясь освободиться от одежды.
Сбрасываю платье, просто позволяя ему струиться вниз. Делаю шаг вперед, перешагивая оставшуюся на полу тряпку.
Его глаза в миг вспыхивают.
А я — стою по струнке, стараясь унять дергающиеся вверх руки, чтобы прикрыть грудь.
Воздух вмиг накаляется до невозможности. Кажется, я даже начинаю ощущать разряды тока, которые простреливают между нами, по всей комнате.
Его глаза ощупывают меня, — медленно, неторопливо, обжигая и жаля одновременно.
Санников рассматривает меня как покупатель свой товар.
Медленно скользит глазами вниз, чуть останавливаясь на губах. И дальше — по подбородку, заставляя кожу покрываться предательскими мурашками там, где прошелся его взгляд.
Соски начинает ломить, когда он останавливается на них. Будто снова ощущаю, как он их выкручивает, — болезненно и одновременно так сладко… Но сладости больше нет. Остается только болезненная тягучесть.
Опускается взглядом по животу, будто прощупывая каждый миллиметр.
А у меня внутри все сжимается.
Уже начинает казаться, что он испытывает ко мне интереса не больше, чем к обыкновенной скульптуре, только говорящей, как вдруг Санников вмиг оказывается рядом.
Резко дергает на себя, прижимая к огромной, стальной груди, о которую я почти ударяюсь.
Сжимает мою грудь, начиная лихорадочно скользить по всему телу руками.
И только рваное, чуть хриплое дыхание выдает, что он на самом деле безумно возбужден.
Мной или упоением собственной властью?