Дитрих рассмеялся и поднял рюмку с водкой: — Твоё здоровье, дружище. Это твой человек, он предан тебе и я сюда лезть не буду. Тем более что он моё здание тоже неплохо привёл в порядок и меня снабжает.
Курт выпил и, закусывая, пересказал содержание телефонного разговора и после того как они выпили по второй, спросил — Что он думает об этом?
— Не расстраивайся, — Краузе прицелился и выцапил с тарелки более аппетитный кусочек мяса, — мне тоже самое сказали, что и тебе. Только задача по моему ведомству другая. А так скажу приказы надо выполнять. Нравится это тебе или не нравиться, но прочёсывание надо проводить. Хотя я с тобой согласен, что это бессмысленно: русские наверно уже чешут километров на сто отсюда. С одной стороны, рассказ Тимохина, что русские власти покидая район, просто не успели заложить базы и никого оставить для организации сопротивления — полностью подтверждается. Но с другой стороны нападавшие слишком много забрали с подбитых автомобилей. Такое впечатление, как будто они запас создавали… Совсем не похоже на окруженцев.
На столе зазвенел телефон и голосом дежурного унтера доложил: — Господин обер-лейтенант, к вам начальник местной полиции.
Приход начальника полиции был кстати. За эти дни, так же как и бургомистр он развил кипучую деятельность. Уже на следующий день он представил не только свои обязанности и толковую структуру районной полиции, но и список двадцати человек, готовых поступить туда на службу. Сам он был из бывших участковых и по характеристике Тимохина был не глуп, старательным, обладал организационными способностями, стремился к власти. Но вот это при Советской власти получить не мог. Причин тому было несколько. Дьяков был сыном городского священника и это было хорошим пятном на его биографии. Слабым местом начальника полиции была тяга к женскому полу. Ни один и ни два скандала становились темой обсуждения не только районных кумушек, но и милицейского начальства. А от расправы ревнивых мужей его спасала милицейская форма. Вроде бы только начальство наметит его на выдвижение, а тут очередной скандал, где главным обсуждаемым населением героем являлся участковый.
— Господин обер-лейтенант, начальник полиции Дьяков, — щёлкнув каблуками, громко доложился глава полиции, зайдя в кабинет.
— Хорошо, господин Дьяков, проходите.
Полицейский прошёл к столу. Обычно, уяснив демократичность немецкого коменданта, начальник полиции основательно усаживался на предложенный стул, но в присутствии гестаповца, которого все боялись, Дьяков присел на краешек стула.