Но почему это всё разрушено и заброшено? Я находил только одно объяснение – информационная война. По телевизору это выглядело как безобидный трёп про преступления Сталина и Берии, неэффективную военизированную экономику и неправильную советскую историю. На местности это смотрелось гораздо более масштабно и печально. Я получил доказательства существования информационной войны: раз есть разрушения и жертвы – значит, есть и война. И следующими жертвами могут стать ветераны Рогачёвского полка – эти милые люди, с которыми я сидел за одним столом и поднимал тосты за Сталина (Да, именно так! Я не преувеличиваю и не выдумываю). Вот это уже касалось меня лично.
Да, это была война! Кто был враг? И на чьей стороне воевал я? Можно, конечно, сказать, что я был на стороне своей страны. А враги – это те, кто против моей страны. Но это всё общие слова на уровне демагогии. У меня же всё свелось к конкретным вещам и действиям. Я считал, что установка ракеты в качестве памятника поднимет боевой дух ветеранов и жителей городка, а, значит, улучшит их жизнь и здоровье. Меня не интересовали масштабы страны и мира, я ставил перед собой конкретную задачу, и в какой-то момент понял, что решить её можно, только будучи готовым заплатить любую цену. Я назвал это «концепцией последнего окопа»:
«Вот идёт 41-й год. Немцы наступают, наши отступают. И вот в какой-то момент наши солдаты оказываются в окопе, кругом немцы и связи с нашими нет. Что они будут делать? Думать – что мы тут будем воевать, Москва далеко? А может, Москву сдали уже давным-давно. Да и руководство как-то многое недоглядело. Нет, они скажут – вот наш окоп. Что там в Москве делается – не знаем, а свой окоп не сдадим. Может, потому до Берлина и дошли – что каждый за своё отвечал и своё дело делал».
Хотя, конечно же, в моём случае жизнью жертвовать не требовалось, а речь шла всего лишь о деньгах и личном времени. И деньгах тоже личных. Когда я это понял, всё стало существенно проще, потому что какие-то деньги у меня были. Я заявил супруге, что готов их потратить на установку памятника. Не уверен, что её это обрадовало, но возражать она не стала.
Но оставалась техническая сторона – где взять ракету для памятника? Окольными путями вышел на зам. командира части в Трудовой. Ответ был малоутешителен, хоть и предсказуем: «Ракет больше нет, остались только фрагменты баков». Но остановиться я уже не мог и стал рассматривать вариант не с настоящей ракетой, а стилизацию. Например, бетонный столб с крылышками. Или водопроводную трубу с крылышками. Я даже ходил по задворкам железнодорожной станции и смотрел – какие бетонные столбы бывают. Даже ставил супругу рядом для масштаба и фотографировал.