Да, так куда лучше. В доме у Винса сегодня было довольно жарко.
Закончив, обернулась полотенцем и вылезла. На крючке около раковины висел фен, так что высушилась я быстро.
Уже через десять минут, я поправляла надетую на себя кофту. Светлые волосы волнистыми прядями лежали на спине и плечах. Я остановилась у зеркала, рассматривая свое лицо. Синяки под глазами ушли, я выглядела отдохнувшей и свежей. Щеки румянились, а голубые радужки будто светились от счастья.
Я прикусила губу, невольно вспомнив о поцелуях, которыми осыпал меня Винс каждый раз, когда оказывался рядом. Внизу живота сладко заныло, и я с горечью напомнила себе о том, что еще пару дней мы не займемся сексом. А ведь хотелось снова ощутить на своем теле сильные руки, которые всегда властно сжимают ягодицы, пока мужчина входит в меня, доставляя удовольствие обоим.
— Ты готова? — послышалось из спальни, возвращая с небес на землю.
— Да. Иду. — Я еще раз взглянула на свое отражение и выскочила из ванной.
Сегодня Винсент выглядел уставшим, измученным, будто не спал вовсе. Взгляд его был безэмоциональным, отрешенным. Плечи ссутулились. Брови свелись вместе, образуя дугу, уголки губ чуть приспустились. Он обнял меня за талию как-то совсем обессиленно.
Я уже пожалела, что попросила его о прогулке.
— Все в порядке? — поинтересовалась, когда мы сели в машину, а Винс завел двигатель.
— Да, — ответил он, даже не взглянув на меня, — немного устал.
Но мне казалось, что он не просто утомился. Здесь было и что-то другое, словно мужчина переживал о чем-то. Ждал важного часа, поэтому не мог даже спать спокойно.
Я постаралась не доставать Винсента вопросами — ему хватало проблем и без меня. Сейчас я должна скрашивать его одиночество, отвлекать от гнетущих мыслей, а не вводить в уныние. Потому без разрешения включила радио, откуда заиграла знакомая песня — «Mama Cass Elliot — Make Your Own Kind Of Music».
В груди все сжалось, а под ложечкой засосало. Это была песня из моего прошлого.
Когда-то, много лет назад, я слушала ее постоянно. Закрывалась в комнате, включала MP3-плеер и огораживалась от всего остального мира, лишь бы не слышать, как за стеной ругаются родители. Тогда в семье был очень сложный период. Денег не имелось — мы назанимали крупную сумму у знакомых и родственников и не могли вернуть. Папа загибался на стройке, ему часто задерживали зарплату. Мама преподавала в школе за гроши, вела уроки английского языка и еще подрабатывала после уроков репетиторством, чтобы быстрее расквитаться с задолженностью. Я до сих пор помню, как сидела на кухне и жевала сухой хлеб, намазанный бабушкиным вареньем, а в ушах играла песня, что сейчас как раз звучала в машине.