Мы не успели отойти от междугородних порталов и на пару метров. А следовало бежать без оглядки, осыпая землю позади всевозможными проклятиями и огнем, потому что за спиной раздался плаксивый голосок:
— Ашерунчик мой. Как же я соскучилась!
Мы медленно развернулись. Миниатюрная женщина в белом воздушном платье простерла руки к Лауфману.
— Мама, — сдавленно прохрипел напарник и оказался сжат в любящих объятиях, жадно хватая ртом кислород.
— Солнышко мое! Похудел-то как! Бледненький! Осунулся!
Мы с Куртом переглянулись и дружно фыркнули. На феликтонском воздухе Лауфман наоборот загорел и чуточку заматерел.
— Если сожмете сильнее, то и посинеет, — подсказала я.
Будущая свекровь полоснула по мне взглядом и поджала губы.
— Это ты его довела! Но ничего! Я останусь здесь и прослежу, чтобы мою кровиночку никто не обижал!
Среди толпы раздались смешки. А мне на ухо зашептал темный Жрец:
— Я передумал. Нормальные у тебя родственники.
Только вздохнула в ответ. В отличие от остальных я в курсе, что между братьями Лауфманами разница почти двадцать лет. Второго ребенка долго не получалось завести. И роды стоили его маме здоровья. Меня в это посветили родители, когда я в школе начала высмеивать чрезмерную опеку Лауфмана.
Женщина тем временем вытерла слезы о рубашку напарника:
— Я знаю, что тебя здесь обижают! Он мне так все и написал!
— Кто написал? — Лауфман покосился на толпу. Если стукач сейчас среди зрителей, я непременно помогу. Подержу, чтобы бить удобнее было.
— Светлый Жрец!
Ах он… блаженный! Избиение откладывается. Но незабываемые минуту среди толпы зомби я ему точно устрою!
Из сказочной картинки сладкой мести меня выдернула следующая фраза женщины:
— Теперь я здесь останусь и прослежу, чтобы тебя никто не обижал.
Прямо наяву увидела нас всех троих на узкой кровати и поспешила спасать свои нервы и психику:
— Здравствуйте, мама, — широко улыбнулась я, — что ж вы не предупредили о визите. Нам совершенно негде вас устроить. Домик маленький. А из еды лишь козье молоко, морковка и крыжовник. Конечно, можно Жаркое забить на жаркое, но жалко. Привязались мы к ушастому. Да и Взюзя расстроится.
Хотя бы я добилась прекращения звуковой атаки. Лауфмана выпустили из нежных материнских объятий, и парень задышал полной грудью. От «Счастливы вместе» пришла волна благодарности.
— Я заселюсь в гостевой дом, — женщина не отступала.
Я подозвала городского главу:
— Любезный, — а чего это он аж присел? — скажите есть такое заведение в Феликтоне? — и взглядом протранслировала, что лучше бы не иметь положительного ответа.