Теперь вот и выходит, что мы остались здесь, не имея возможности поехать к кому-нибудь в гости. В доме отца всем заправляет Кристина. Зная, что я едва сдерживаюсь, чтоб не выдрать ей патлы, причем, вместе со скальпом, всячески пытается помешать нашему общению с отцом. Мать же, боится конкуренции в моем лице, поэтому не зовет к себе. Короче, семейка у меня еще та! Слишком много уродов на один квадратный метр.
Проглотив свой ужин, я отправилась в душ. Хочется смыть с себя все события сегодняшнего дня, после которых чувствую себя невероятно грязной. А после будут баиньки! Завтра рано вставать и плестись на опостылевшую работу. На самом деле, мне до чертиков надоели бесконечные отчеты, цифры, числа и вся эта бумажная рутина, в которой я погрязла. Но делать нечего, кушать хочется всегда, кредиторы тоже не дремлют, а у родителей просить подачки совесть не позволяет.
Приняв душ и высушив волосы феном, я доползла до кровати. Будильник заведен, телефон отключен — идите все в задницу, я хочу спать. Сладко зевнув и прижав к себе кота, я оплыла в страну Морфея.
***
Дикий грохот и звон ворвались в мое сознание. Открыв глаза и уставившись на часы, я прокляла своего ненаглядного братца. Два часа ночи! Хоть бы совесть имел! Спустив ноги с кровати и напялив на себя халат, я выползла на кухню. На полу валялись сковородки и кастрюли, которые мы ставим на стеллаж… Вернее, ставили. Сидя посреди бардака, Вадим методично лупил моей любимой сковородкой по остаткам тарелок и кружек, которые постепенно превращались в крошево. Оглядев картину, представшую моему взору, я потуже затянула пояс халата.
Да, еще одна ночь насмарку! Теперь придется убирать погибшую не своей смертью посуду. Черт бы побрал Вадима с его пьянками. Читать нотации сейчас не было никакого смысла — проспиртованные мозги, все равно, ничего бы не осознали. Молча отобрав сковородку, я уставилась на него.
— Ч-что сестренка…ик…на меня вылупилась? Ты говори, моя курочка, я тебя…ик…внимательно с-слушаю! — по кухне поплыл резкий запах перегара. Вадим икал и пускал слюни. Кажется — допились!
— Пошли спать! — устало пробормотала я.
— А я н-не хо…ик…хочу спать! Офи-и-ициант! Плесни мне вискарика! — заверещал он, оглядываясь по сторонам. — Я…я танцевать х-хочу!
— Официант ушел, ему спать пора! И тебе пора! Давай, пойдем! — потянув его за руку, я потащила его в ванную. — Сейчас умоемся и в кроватку!
— Вот ты у меня такая…такая х-хорош…ик…хор-рошая, сестренка! А Илонка твоя — ш-шлюха! — завел старую пластинку брат.
С того момента, как в моей жизни появилась Илона, Вадим всячески пытался к ней подкатить. Увы, его душевные порывы и ухаживания не нашли должного отклика. Илона по уши втюрилась в нашего Ангела и наотрез отказывалась признавать кого-либо за мужчину, кроме него. Мы с Людой только посмеивались с её потуг охмурить начальника. Как она перевелась из своего отдела к нему, на должность секретарши, как носила ужасающие шпильки, мини-юбки, нарастила себе пышную шевелюру и превратилась в силиконовую клизму, как дралась на корпоративе с Настей, из отдела логистики, которая позволила себе высказать гадости о шефе.