— А графиня не присоединится к нам? — с ускользающей надеждой спросила я, присаживаясь за стол.
— Графиня? — переспросил Эртран, но затем, сообразив, о чем я, весело махнул рукой. — Брат, видимо, забыл вас предупредить. Я не женат, — и мне тут же была послана очередная обольстительная улыбка. Вот же ж, блин.
Мой план окончательно рухнул — слишком уж часто этот красавец мне улыбается. Впрочем, немного пообщавшись с графом, я несколько воспряла духом. Он оказался довольно веселым, милым малым, излишние знаки внимания не проявлял и вел себя в целом достойно. Так что к концу ужина я попросила его обращаться ко мне просто Яна, чем вызвала немалую радость и ответную просьбу. На мой вопрос, почему же столь достойный молодой человек до сих пор не окольцован, Эртран ответил просто — не готов расстаться со свободой, на что я ответила «так держать». На этой милой ноте мы и распрощались у дверей моей новой жилплощади.
Утром мне доставили новое платье. Темно-бардовое, до пола, на подол которого я без конца умудрялась наступать. Как они в этом ужасе ходят? Впрочем, это объясняет, почему местные дамы двигаются как улитки.
Вчера, когда мне собирали, именно собирали, а не шили, платье для ужина, я схитрила. Мерили-то меня на босу ногу, а на ужин я пошла в сапогах, у которых хоть небольшой, но каблук все-таки был. И мои модистки это заметили, поэтому сегодняшнее платье было не точно в пол, оно было ниже.
Завтрак я еще пережила, в экипаж, присланный герцогом, кое-как, задрав подол Бог весть куда, влезла. А вот когда вылезала, умудрилась запутаться и приземлиться точно герцогу в руки.
— Ненавижу, — прорычала я сквозь зубы.
— Меня? — улыбнулся Альберт.
— Платье, — пояснила я, совершенно забыв, что нужно слезть с чужих рук. — Ненавижу платья вообще, а длинные в особенности, а длинные, пышные, с кучей юбок и рюшечек ненавижу отдельным пунктом.
— А как же красота, женственность, грация? — совершенно не собираясь ставить меня на землю, продолжил Альберт.
— Красоту, женственность и грацию создает женщина, а не платье. И в брюках можно быть непревзойденной. Может быть, уже поставишь меня?
— А если опять упадешь?
— Не дождешься, — коварно прошипела я, спрыгивая на землю.
Подобрав юбку, я без приглашения направилась прямо к дому герцога, но невольно затормозила перед ступеньками.
— Не дойдешь, — тут же раздалось у меня над ухом.
— Спорим?
— На что? — герцог понизил голос до шепота. Коварного такого шепота.
— Да на что хочешь, кроме изменения нашей договоренности.
— Тогда ты меня поцелуешь.
Я чуть не закашлялась от неожиданности.