Мой удар спасает жизнь Гансу, заставляя тварь выпасть из стелса и дико завизжать. Визг буквально ввинчивается в череп, заставляя замереть в ужасе, замешкаться, ошибиться, но, как и в случае с медведем, мгновение паники смывает волна спокойствия от моего титула. И все становится предельно ясным.
Есть я, а есть враг.
И кто-то из нас этой ночью исчезнет.
Разорвавшая дистанцию тварь замерла на месте, заставив Лосия, сумевшего все-таки повернуть голову в ее сторону, громко выдохнуть. Да и было от чего, стоит признать. Как есть было.
Представьте, что из человека сняли всю кожу, а после порезали ее на небольшие сегменты. Два на предплечье, один на кисть, по одному на каждый палец, три на плечо и так далее. Теперь представьте, что между этими кусками кожи оставили зазоры с ладонь шириной, но сшили части вынутыми из тела жилами. А теперь вообразите себе своеобразный доспех из кожи, который наполнили чем-то прозрачным и нечетким, но смертельно опасным.
Ах да!
Лицо жертвы оставьте нетронутым и, в какой-то мере, живым, чтобы мы трое могли полюбоваться на искаженное мукой лицо Гамми, который, очевидно и послужил материалом для создания этого... сосуда. Все мое чутье просто вопит о том, что сидящая в людской коже тварь держится в реальности только за счет костюма. Что оно слишком сильно, дабы пребывать в нашем мире постоянно, отчего его тянет обратно в ту зловонную дыру, из которой оно и появилось на свет.
А еще оно разумно.
Очень, очень разумно, возможно, даже умнее меня самого. В глазах этой твари, украденных ею глазах, плещется интеллект столь же чуждый, сколь и злобный.
А мне становится интересно, каким образом это пиз*острашилище вообще вынудили отправиться за нами? Оно же явно сильнее обычных орков и гоблинов, даже приснопамятного вождя оно сожрало бы с той же легкостью, что я ломаю шеи гоблинам. Может быть, это и есть та причина, по которой с этими зеленокожими не связываются? Сами они слабые, но могут поприносить свои дырки в плату за призыв массового пиз*еца на территории противника?
Додумать мне не дают, ибо твари надоело играть в гляделки, когда она поняла, что не может меня застанить, как сделала это с замершими Гансом и Лосием, которых теперь тоже прикрывать придется.
Тварь осталась на месте, по крайней мере, я ее там видел, а вот тени, верные мои союзники и слуги, ощутили мгновенный рывок дугой, с заходом в бочину одному попаданцу. Быстрый настолько, что я рядом с ним казался если и не улиткой, то слоупоком.
Каким чудом я уклонился, понятия не имею, но склоняюсь к мысли о том, что оно просто не ждало того, что я его увижу. Уклоняться или парировать обычными клинками даже не пробовал, тут же вмазав по твари двумя стекшими с кинжалов теневыми плетями. Удивительно, но оно уклонилось, буквально протекая между моими атаками и почти вспоров мне живот. Если бы не скрючился в три погибели в самый последний момент, то мои кишки пошли бы на прогулку.