«Обещаю… я буду очень осторожной!» — похоже, и я переняла (пусть самую малость) способность гипнотического внушения у своего же любимого врага, с искренней доверчивостью глядя в его напряжённые глаза и бесстыдно прижимаясь к его совершенному телу всё плотнее и интимнее. Мне уже нравилась эта недетская игра на грани фола и возможного проигрыша — между жизнью и смертью. Нешуточный азарт брал своё, растекаясь по венам с жаркими приливами нездорового возбуждения и сметая на пути хлипкие преграды. Теперь-то уж точно для меня не было ничего невозможного.
«Постарайся слиться со всеми и молчи, если кому-то вдруг захочется спровоцировать тебя на разговор. Только «Да» или «Нет». Никто не должен понять, что с твоей психикой всё порядке и отсутствие сильного страха — не результат искалеченного сознания и нарушеннoго восприятия реальности. Смотри, как ведут себя другие питомцы и подстраивайся под их поведение. Это не должно быть для тебя сложным.»
«Я знаю!» — только я так и не отпустила его из своих жарких объятий, не в состoянии оторвать от его лица не менее жадного взгляда. Смотрела так, будто в последний раз, поэтому и не могла наглядеться. — «Ты ведь будешь всё время рядом? Не бpосишь меня и никуда не исчезнешь?»
«По собственной воле — ни за что и ни при каких самых непредвиденных обстоятельствах. Там ты принадлежишь только мне. Никто не посмеет не увести тебя, ни даже мысленно пожелать заполучить в своё пользование. С этим у нас строго. Претендовать на чужую собственность — считается низким, аморальным и противозаконным преступлением, как и предпринимать попытки ею завладеть. Только по обоюдному и предельно честному согласию, что тоже случается крайне редко. Драгоценными донорами у нас разбрасываться не принято. А если брать во внимание тот факт, что никто из нас не голодает и не находится на грани вымирания, подобные вещи даже для обсуждения не берутся в учёт и считаются верхом неприличия.»
«Οчень на это надеюсь, как и на наш благополучный оттуда уход.» — только мне при любом раскладе будет мало. Ни одно клятвенное заверение, что всё пройдёт хорошо, а закончится еще лучше — не станет для меня стопроцентным гарантом ни в чём и ни от кого, даже из уст Астона. Мне просто хочется продлить эти последние минуты хоть ещё ненадолго, чтобы видеть и ощущать его, как сейчас, чётко осознавая, что с ним происходит тоже самое. А еще больше хочется забраться ему под кожу, как это удалось сделать ему со мной. Чтоб уже наверняка. Впиться в его сознание и ровно бьющееся сердце глубокими осколками, став частью его существования, мыслей и воздуха, которым он дышит, а может и самой жизни. Неужели я так много хочу? Всего лишь чтобы он чувствовал то же, что и я к нему…