— Ну и к чему весь этот цирк? — в этот раз я не вскрикнула, ибо раздавшийся со стороны голос Осипова-Астона звучал на улице не так громко и проникновенно, как в закрытом помещении. Просто панически вздрогнула и резко обернулась.
Конечно, это был он. Я бы скорее удивилась, если бы увидела на его месте кого-то другого. По крайней мере, на тот момент других обликов он не принимал или, точнее, не внушал их мне (поскольку иных объяснений всем его трюкам-фокусам я пока что не находила). Бежать со всех ног и сломя голову тоже не стала, как-никак, но на улице, где более-менее хватало тех же прохожих по обе сторoны Николаевского шоссе, ощущение безопасности казалось куда реальным, чем в собственном доме, в собственной комнате. Нo ведь еще не вечер, правда? Я ведь не знаю, что он надумает со мной опять сделать и для чего конкретного заявился в наш дом. Но на всякий случай глаза в сторону автодороги скашивала, чтобы не прозевать возможное появление какого-нибудь чёрного внедорожника с тонированным окнами, а то и целого фургона. Хотя главная проблема для меня так и не была решена — куда податься и где искать помощи. Уж чего-чего, а соглашаться с тем, что у меня с головой не всё в порядке мне совершенно не хотелось.
— Вот и мне хотелось бы знать! К чему? — несдержанно выпалив ему в ответ, я зыркнула в его непроницаемое лицо не очень добрым взглядом и сделала несколько крадущихся шагов в сторону шоссе. Оглядываться тоже не переставала, заранее вычисляя пути к отступлению или сразу к побегу. Знать бы еще куда и к кому бежать. Может к Люське? Или сразу в дурку? Успею ли перебежать дорогу, если сейчас будет подъезжать по направлению к городу не важно какая маршрутка? На нашей стороне садиться в оную было бессмысленно, поскольку мы уже почти загородом, а дальше только до конечной в аэропорт.
В общем, засада еще та. И трясёт не знаю как. Нервы прoсто ни к чёрту. И поди разбери, действительно ли всё это следствие пережитого мною стресса, или на меня наслали некую установку на подобное состояние и восприятие всей ситуации в целом.
— Я надеялся, что нам удастся найти общий язык, поговорить, как цивилизованные люди, в естественной семейной обстановке. А ты ведёшь себя прям как неродная.
— Я знать не знаю кто ты и какого чёрта ко мне привязался. Может уже отстанешь, а? Ну чего ты прилип ко мне, как тот банный лист? Не проще ли найти кого-то, кто будет итак заглядывать тебе в рот, при чём без применения всяких этих твоих гипнотических штучек.
— Неужели ты так ничего и не поняла?
Похоже, я как-то упустила тот момент, когда вдруг перестала дёргаться, нервно переминаться с ноги на ногу, куда-то при этом вышагивая, и поглядывать то и дело на другую сторону автодороги. Между нами больше не было никакого безопасного расстояния. Мы опять стояли друг напротив друга и прожигали один другого (уж я-то точно!) более чем красноречивыми взглядами. Во всяком случае, у меня от его крайне прямолинейного взора чуть ли желудок не сводило. И дыхание перехватывало конкретно так. А ещё царапало нервной дрожью или обжигающим ознобом по затылку, спине и даже на сердце. И, конечно же, отдавалось в ладонях зудящей пульсацией непрошенного онемения.