- Ты такая красивая... - прошептал он.
- Спасибо маме с папой. - только и ответила я, мне не хотелось дарить ему нежность, след от прошлых обид был ещё глубоким, а решения о том, чтобы окончательно остаться с ним, я пока не приняла.
У меня оставались сомнения по поводу поведения Дилана: он мог быть очень разным и, увы, наше знакомство началось далеко не с лучших моментов. Мне нужно было быть очень осторожной и готовой резко испариться в случае, если он снова обидит меня.
«Нельзя влюбляться. Влюбляться мне нельзя...» - повторяла про себя я, глядя на него в упор.
- Что выражает твой взгляд? - как бы подозревая о моих мыслях, спросил он.
- Догадайся.
- Такое чувство, будто сам дьявол смотрит на меня.
- Кто знает... Кто знает... - усмехнулась я и перевела разговор на другую тему. - Ты говорил, что редко будешь бывать дома.
- Да.
- Теперь в этом нет необходимости.
- Дело не в тебе. У меня такая работа.
- И когда ты уедешь?
- Ещё не знаю. Пока побуду здесь. Иди ко мне. - он снова прижал меня к себе. - Мне очень хорошо с тобой.
«Как же быстро ты успел это понять... не зарекайся. Хотя, пожалуй, на первое время меня устроит такой расклад. Один прокол с твоей стороны, Дилан, и я отправлю тебя ко всем чертям» - решила я, всё ещё не веря, что эти отношения - вовсе не война.
Я провела рукой по его груди, и мои пальцы остановились на небольшой неровности на коже справа, под ключицей. У меня сразу же появился вопрос:
- Это после ранения?
- Да, задело осколком. - нехотя ответил он.
- В тебя стреляли дробью?
- Что прошло, то прошло. Какая теперь разница?
- Мог бы и ответить... - обиделась я.
Он крепче обнял меня, чтобы я никуда не убежала, затем сказал:
- Это не самые приятные воспоминания, Диана, да я и сам толком ничего не помню, всё случилось очень быстро. Охотники напали на деревню и начали стрелять, а мы оказались недостаточно подготовлены к такому.
- Но тебя надо было срочно отвезти в больницу!
- Бабушка вылечила меня. Всё обошлось. Рана оказалась не очень серьёзная, смертельной опасности не было.
От Нади я слышала несколько другую информацию, но не стала спорить, побоялась выказать свою чрезмерную взволнованность. Да и с чего мне было беспокоиться о человеке, который когда-то жестоко и бесцеремонно обошёлся со мной? Кто знает, как надолго хватит этой его неестественной доброты? Мысли о недоверии к Дилану засели в моей голове настолько глубоко, что я даже разозлилась на него за притворство.
Однако сегодня мне уже не хотелось устраивать обличительных допросов с провокациями, я решила, что лучшее средство узнать человека - это проверить его временем. Не знаю, чувствовал ли он мою холодность, но всё равно продолжал меня обнимать.