– Просто вниз его тащить дальше, – дружелюбно объяснил Сережа.
– Но ведь не оставите же вы его у себя навсегда, – изумилась Света.
– Для такой симпатичной девушки, – искренно сказал Сережа, – вы удивительно проницательны. Мы собираемся вызвать опергруппу. И тогда его уведут… то есть, – покосился он на распростертое тело, – унесут более приспособленные для этого парни.
– Ну, так заносим! – сказала Света.
Ожидаемых лавров Сережа Дымков не получил. Он сидел перед мрачным Малаховым и удивленно хлопал глазами.
– Взял и шмякнул по голове, – сердито выговаривал тот. – На это много ума не надо. Надо было отпустить и проследить.
– Но, – оправдывался Сережа, – у него пистолет. И потом, я один… и надо было Прозорова спасать…
– Один он, – ворчал Малахов. – с кирпичом, понимаешь…
Он понимал, что он был несправедлив к практиканту. То, что он нутром почувствовал угрозу Прозорову и запасся кирпичом, только потому что старушки во дворе рассказали ему, что некий представительный мужчина спросил номер квартиры ученого и до сих пор не вышел из подъезда, уже говорило о том, что Дымков – настоящий сыскарь. Но попробуй тут сохранить хладнокровие, когда душит бессилие! У него уже четыре фигуранта по делу, но это нисколько не приблизило его к разгадке. Такое чувство он испытывал в прошлую пятницу, когда играл в шахматы с Курлыкиным и гонял по всей доске его одинокого короля с полным набором фигур. Он так и не смог поставить ему мат, закончив партию позорным патом. Вот и сейчас выходил ему полный пат. Он представил себе, что ему скажет Любушкин и застонал.
– Зубы болят? – участливо спросил Сережа Дымков.
– Душа у меня болит, – мрачно ответил Малахов. – Ну что им всем надо, а? Чего они ищут?
– Восток – дело тонкое, – туманно ответил Сережа.
– Восток, Восток! У меня тут европейцы сидят сплошь, прямо евротюрьма, – невесело пошутил он.
– Ну и что? – пожал плечами Сережа. – Европейские бандиты ищут клад на Востоке, что тут такого?
– Какой клад! Начитался, понимаешь, молодо-зелено, – проворчал Малахов, начиная прозревать. Заикнись он про клад Любушкину, тот публично поднимет его на смех. И ладно бы еще клад был где-нибудь в Подмосковье, а то на Востоке…
– Восток велик, – вздохнул он.
– Ну, не весь Восток. Только страны Персидского залива. Прозоров ведь по ним специалист. Раз к нему обращались…
– Ну да, ну да, – пробормотал Малахов. – Приедем на Персидский залив, и вот он, клад. И рядом с ним заказчик. Ох, намаемся мы…
Слово «клад» подобно яду, действующему медленно, но неотвратимо. Какой он из себя, этот клад? Полная ерунда, конечно. Лежит, понимаешь, зарытый в песке. В старинном сундуке. Полный тайн. Сотни лет назад к нему прикасались чьи-то руки. Жемчужные ожерелья обвивали шейки красавиц в бальных платьях с декольте. Шум волн и крики чаек, под которые пираты сдирали драгоценности с нежных девичьих тел и бросали их в море. То есть, тела бросали, а драгоценностями набивали сундуки. Малахов встрепенулся и с отвращением посмотрел на казенный обшарпанный стол, с которого пластами сходил лак.