– Так это на вчера, – засмеялась медсестра. – А сейчас утро уже! Новый день начался.
Милиционер смущенно посмотрел на большие круглые часы, висевшие над сестринским постом. Они показывали половину четвертого утра. Сознавая, что проспал больше трех часов, он покраснел, и сделал вид, что прекрасно понимает, что начинается новый больничный день и новые процедуры.
– Не спи на посту, – наставительно сказала медсестра, и вошла в палату, не забыв прикрыть на собой дверь.
Сон Лени всегда был неспокоен. Сейчас от постоянного лежания, у него началось что-то вроде бессонницы. Он довольно быстро задремывал, потому что был еще слаб, но просыпался от малейшего раздражителя. Сейчас его разбудила узенькая полоска света, которая быстро исчезла, и он услышал мягкие шаги. Уколов он боялся, но сестрички в отделении каждый раз подбадривали его, – мол, держись, недостреленный, – и он ждал, что медсестра его окликнет и попросит повернуться на бок. Он удивился, что медсестра подошла к нему безмолвно, явно стараясь ступать потише. Притворяясь, что он спит, он почувствовал, что она так же молча наклоняется к нему. В палате было не совсем темно, потому что ночь была ясная, и в окно светила полная луна. Леня не совсем представлял себе, куда его собираются колоть, потому что на том самом месте, которое его в последнее время часто просили обнажить, он лежал. Ему стало не по себе. И, чтобы разрядить обстановку, он громко сказал, не открывая глаз: «Привет!». Медсестра подпрыгнула и непроизвольно ойкнула.
– Вам укол, больной, – неестественно веселым голосом сказала она и наклонилась к нему со шприцом.
– А спиртом протереть? – удивленно спросил Леня.
– Конечно, – ответила медсестра.
Милиционер в коридоре услышал, как в палате Молчанова упало что-то тяжелое, и потом раздалось неясное хриплое бормотанье. Он рывком открыл дверь, с трудом нашарил выключатель и замер: поперек Лениной кровати, беспомощно свесив голову к полу, лежала медсестра, продолжая сжимать шприц в руке. Леня смотрел на милиционера круглыми немигающими глазами, в которых плескался ужас.
– Что случилось? – по-бабьи ужаснулся милиционер, неловко стаскивая с Лени медсестру.
Леонид продолжал молчать. Милиционеру было очень неловко. Он сопел, зачем-то сказал «извините», и волоком потащил безжизненное тело из палаты. Когда за ним закрылась дверь, Леня немного разжал пальцы, в которых он сжимал притащенный Иркой днем распылитель.
Пожилая медсестра, которая «на минутку» прилегла в ординаторской, проснулась оттого, что ее кто-то тряс за плечо. Она недовольно открыла глаза.