Малахов очень и очень призадумался. Дело в том, что люди, найденные убитыми в лесу, чьи фотографии теперь украшали его стол, были к этому времени опознаны. Значит, кто-то сфотографировал их уже после того, как они были застрелены, но до того, как они были сожжены. Вывод напрашивался сам собой – фотографировал убийца! С какой целью? И зачем он прислал эти фотографии в милицию? В кошки-мышки с ним, с Малаховым, решил поиграть?! Малахов слышал о таких преступниках-интеллектуалах, которые сами предупреждали следователя о предстоящем преступлении и загадывали ему всякие ребусы, как бы соревнуясь с милицией в интеллекте. Но чтобы присылать материалы после преступления, да еще и пытаться что-то объяснить… Малахов недоумевал и злился.
Но в то же время он очень порадовался, что фальшивая медсестра прочно заперта в камере.
Потому что один из убитых – выпускник физико-математического факультета Светлов Николай Васильевич, – два года находился в международном розыске за пособничество террористам, шпионаж и сотрудничество сразу с двумя специальными службами – американской и израильской. А оттуда вполне мог попасть в Россию тот наркотик, который был в шприце у фальшивой медсестры.
Только каким боком тут вписывался Леонид Молчанов и, тем более, бывший подозреваемый Константин Агапов, было совершенно непонятно. Международный террорист Светлов мертв. И ничего теперь ему, Малахову, не расскажет.
Он тяжело вздохнул и стал сгребать со стола бумаги. Отрабатывать связи международного террориста с «медсестрой» и, возможно, с Леонидом Малаховым будет теперь явно не их контора.
Однако, несмотря на нудные залысины, следователь Малахов был любопытен и самолюбив. Поэтому он сделал ксерокопии фотографий и положил их в свой портфель. Немного подумав, он вытащил протокол допроса «медсестры» и тоже скопировал его. Медсестра после ареста очень нервничала, потому что явно не ожидала, что попадет в руки правоохранительных органов. Видимо, она не сомневалась в том, что операция пройдет успешно. Поэтому под протоколом она, совершенно не думая, поставила свою настоящую подпись. Правда, очень неразборчивую. Поэтому личность ее до сих пор не опознана, документов при ней не было, а ее фото не было ни в одной картотеке. После того, как она поняла, что гражданина Агапова она не опознала, она замолчала и перестала отвечать на вопросы и только регулярно повторяла, что ее пора выпустить на волю..
Полностью расшифровать ее подпись ему так и не удалось, но было ясно, что фамилия ее отнюдь не Иванова или Сидорова. Во всяком случае, мало русских фамилий начинаются с букв «Дж…» и заканчиваются на «…он»..