— Завтра не смогу при всем желании, я же по средам Костика проведываю. Значит, в четверг, после обеда. Как занятия закончатся, так и прибегу. Хорошо? И вкусненького тебе принесу, хочешь?
— Да, тех забавных зеленых печенюшек, я бы сейчас штук пять сточил с удовольствием!
— Хорошо, я побежала, пока!
— Как, побежала? Ты ничего не забыла, котенок?
Я видел, как у малышки в удивлении выгнулись высокой дугой аккуратные бровки:
— Забыла? А что, вроде, кроме сумки, мне и брать нечего?
— Э, нет, Снежка! А оставить лекарство для больного? Свой сладкий поцелуй?
— Ваня, ну разве можно так шутить, у меня шарики за ролики от таких шуток зацепились. Конечно, — и она, наклонившись, быстро чмокнула меня в щеку, резко наклонившись назад, чтобы я не успел обнять ее за плечи.
— Нет, так нечестно, разве это поцелуй? Проказница!
— Тебе нельзя напрягаться, так что не тяни руки и лежи смирно. Все, я побежала, спокойной ночи и неболючих уколов!
Снежка почти дошла до двери, которая стала неожиданно открываться и на пороге палаты появилась моя жена. Небрежно отпихнув с дороги Аленку, опешившую от такого небрежения, бывшая бросилась к моей кровати, вереща громким голосом:
— Милый, я только сегодня узнала, что ты попал в аварию. Ты должен уволить Сергея и разогнать всю службу безопасности. Где это видано, чтобы жене сообщали в последнюю очередь, что случилось с ее мужем, так еще твои костоломы не пропускали меня в палату. Пришлось обращаться к зав. отделением. Я напишу жалобу на дикие порядки в этой клинике. Дорогой, как ты себя чувствуешь?
Я видел, как от этих слов спина Аленки словно закаменела. Она застыла на долгие секунды, чтобы потом повернуться всем корпусом, будто получив тяжелый удар в спину, который лишил ее былой подвижности. В недоумении посмотрев на меня, пока Анна ногой пихала стул поближе к кровати, которое еще хранило тепло от ее тела, Аленка до крови закусила губу, и тоненькая алая струйка тотчас поползла к подбородку, пятная его своей яркостью, в то время, как все остальные краски стремительно покидали девичье лицо, превращая его в безжизненную маску. Было понятно, что девушка даже не почувствовала, как сильно поранила губы, находясь в сильнейшем шоке. Я видел, как потухли, становясь мертвыми, ее ошеломленные глаза, как безуспешно она пытается справиться с эмоциями, постепенно осознавая произнесенное этой силиконовой стервой.
Мне самому не хватало воздуха, я пытался что-то сказать, но из горла выходил только невнятный сип, от того, что я опять облажался, не защитил свою девочку от обиды, от себя, такого самоуверенного и правильного. Решив за нас обоих, что проще будет начать все с чистого листа. Объясняя в подходящее время, которое уже тогда станет прошлым, чтобы не замарать Снежку неприглядными подробностями и грязью моей неудачной семейной жизни. Которого судьба и не дала, высказав свое презрительное «Фи» моим надеждам на лучшее, наказав болью. Не своей, а вот этой девочки, на глазах которой рушился на осколки мир.