— Привет, Ваня, ты чем-то озабочен? Или опять болит спина? Как жаль, что тебе нельзя приехать к нам. Несправедливо, что ты работаешь, а мы все отдыхаем.
— Привет, моя Снегурочка. Как жаль, что не могу до тебя дотронуться, так скучаю.
— Так может, нам надо вернуться? Когда мы все будем вместе, тебе будет легче?
— Аленка, я бы очень был рад, но пока надо, чтобы вы оставались в Испании. Лучше расскажи, как сама, как Костик?
Снежка рассмеялась:
— Ваня, ты же знаешь, я рассказываю об этом каждый день.
— Но кто виноват, что я готов тебя слушать бесконечно.
— Ты знаешь, братишку с каждым днем труднее вытаскивать из воды, так ему нравится. У него скоро жабры отрастут! Это же видеть надо, как мы его втроем уговариваем. А загорел как!
— Я рад, что ему нравится, а тебе?
— И мне, да и кому отдыхать не захочется?
Я слушал свою Снежку, смотрел на нее и понимал, что эта девушка вызывает в мне такие огромные чувства, щемящие нежностью, острые, всепоглощающие, что невозможно их держать внутри. Хотелось выплеснуть, окутать ее хрупкую фигурку нежностью, которую так сложно описать словами, потому что это то, что невозможно сформировать косным языком. Нежность витает в воздухе, возникая из бесконечности, летает вокруг невидимыми искорками. И хочется защитить, окружить собой, даря свое тепло и свет, хочется сказать, не говоря, лишь улыбаясь, смотреть, как в глазах напротив, отражается твой силуэт…
Они вернулись лишь через два месяца, и на следующий же день я попросил Аленку выйти за меня замуж. Потому что, с каждым днём до их возвращения, всё больше чувствовал себя на грани нервного срыва, натянутой до предела струной, которая звенит, грозя в любой момент оборваться от нарастающей неопределенности, ведь главные слова между нами до сих пор так и не были сказаны.
Она все еще не моя полностью и это выжимало все жизненные соки. Если буду уверен, что Аленка тоже любит, лбом стены расшибу, босыми ногами землю вспашу, прокладывая к ней ровную дорогу через все препятствия, лишь бы быть рядом, парой, чтобы идти дальше вместе. Поэтому хотел видеть ее глаза в момент, когда скажу о своей любви и попрошу стать моей женой. И вот сейчас она со мной и я, наконец-то, задаю этот главный вопрос:
— Аленушка, ты станешь моей женой?
— Ваня, правда?
— Тебя что-то смущает? — переспросил, внимательно вглядываясь в ее лицо, чувствуя, как холодеет внутри. Я ошибся и моя девочка испытывает не такие сильные чувства, чтобы решиться связать со мной свою жизнь? И как быть с кольцом в коробочке, которое совсем по-идиотски положил в карман брюк?