— Существуют скрытые болезни.
— Ты не хочешь брать ребёнка из Дома малютки. Так и скажи, — упорствовала Ольга.
— Мне нужно подумать, — ушёл от прямого ответа Сашка.
Ольга знала, кто сеет сомнение в его душу. Он ведь сначала загорелся мыслью о приёмном ребёнке, потом быстро остыл.
Через полгода мать Ольги через знакомых подыскала ей работу библиотекарем на мебельной фабрике и она, не раздумывая, согласилась, окончательно оставив мысль об усыновлении малыша. На новом месте её приняли радушно, с расспросами не приставали, как жить — не учили. Мысль вернуться в школу, где нужно будет бороться со своими страхами, больше не тревожила. В тиши библиотеки среди книг Ольга лечила растерзанную душу, свыкаясь со своим недугом.
Прошло ещё полгода.
Нина Аркадьевна нагрянула вечером в субботу, когда Сашка был на дне рождения коллеги. Ольга отказалась пойти с ним, как он ни уговаривал. Никого там не зная, она чувствовала бы себя неуютно.
Положив на стол пакет с пачкой масла, творогом, маленькой головкой сыра и глазированными сырками, Нина Аркадьевна села.
Ольга молча отодвинула пакет в сторону и поставила чайник на плиту.
— Так ни крошки и не берёшь? — процедила свекровь сквозь зубы. Схватив пакет и развернувшись к холодильнику, небрежно бросила его на полку. С силой захлопнула дверцу.
— Не беру, — села Ольга напротив, всматриваясь в злые серо-зелёные прищуренные глаза женщины. Показалось, что Нина Аркадьевна подшофе.
— Принципиальная, да? Ворованное поперёк горла станет? Подавишься?
— Да.
— Все воруют.
— Не все. Я не беру чужого, Саша тоже.
— Не ворует тот, кому нечего воровать.
Ольга замолчала, слушая, как закипает чайник. Нина Аркадьевна, конечно же, имела в виду её. Спорить с ней бесполезно. Уверенная в своей правоте, она всегда слышала только себя.
— Почему нечего? Можно взять мел, несколько листов бумаги в учительской, — сыронизировала Ольга.
— Раз такая принципиальная, то почему позволяешь мужу есть краденое? — проигнорировала её поддевку свекровь. — Запрети ему, он тебя послушает.
Ольга в начале совместной жизни с Сашей, поняв, каким образом на их стол попадают молочные продукты, как-то сказала ему, что не будет есть краденое.
— Не ешь, — пожал тот плечами, отправляя в рот любимый сырок.
— Саша, а когда ты понял, что Нина Аркадьевна приносит вынесенные продукты?
Он задумался и, вскинув брови, пожал плечами:
— Уже точно не вспомню… Лет в пятнадцать, когда столкнулся в коридоре с соседкой, которая благодарила мать за творог и передавала ей деньги. Раньше не обращал на это внимание, да и после тоже.