И только сейчас Ольга заметила, что лорд Малгри уже давно поел и, расслабленно откинувшись на спинку кресла, следил за ней с нескрываемым восторгом.
Он подхватился, заметив, что она собралась встать:
— Ты сейчас пойдёшь отдыхать?
«Виконтесса» задумчивым взором окинула столовую, не представляя, чем можно занять себя, кроме рисования, рукоделия и сна.
— Есть другие предложения? — и тут же подумала: «Чтение! Библиотека!» Шэйла ведь там упала со стремянки. Пора посмотреть, где всё произошло.
— На прогулку я тебе идти не позволю, — глянул в окно граф. — Сыро и холодно.
— А книгу в библиотеке взять позволите? — закинула она очередную «удочку», в предвкушении сглотнув сладкую слюну.
Его сиятельство предложил миледи согнутую в локте руку:
— Только в моём присутствии.
Чувствуя под тканью сюртука крепкие мышцы предплечья графа, Ольга вновь окунулась в ауру сказочного аромата сладкой вяленой вишни. Снова жар залил её лицо, сердце тревожно забилось в груди, а ослабевшие колени подогнулись.
Всё же хмельное это индийское пиво, — без тени сожаления подумала она, заметив, как подстраивается под её шаг лорд Малгри.
Они вышли из столовой и граф повёл Ольгу, чутко улавливающую его малейшее движение, по полутёмному коридору в обратную сторону от лестничного пролёта. Почему именно туда, она догадалась сразу — где-то в сердце дома находилась библиотека.
— Ваш табак, милорд… — не сдержалась «виконтесса», шумно втягивая воздух. — Вишня и табачный лист — это так… вкусно.
— Шэйла, ты ведь раньше не переносила запах табака.
Граф Малгри слегка повернул голову в её сторону, и Ольга поспешно отвела глаза.
— Верно, не переносила, — вздохнула она горестно. — Но что-то во мне изменилось после болезни. Мне сложно объяснить, что именно, но… изменилось.
Дальше она ничего объяснять не собиралась, но замедливший шаг мужчина с настойчивым ожиданием заглянул в её глаза и женщина продолжила:
— Я стала смотреть на всё будто чужими глазами. Вы ведь заметили, — беспокойно замерла она, поймав его спокойный и уверенный взгляд.
— Что у тебя изменился вкус?
— Не только, — всё ещё волнуясь, продолжила Ольга. — Я стала подмечать то, что раньше ускользало от меня. Роковые перемены в нашей жизни заставляют переосмыслить наше отношение к ней. Боль и потери меняют нас. Одних делают жёстче, эгоистичнее, других — мягче, добрее. А доктор Пэйтон вам ничего не говорил? Не вижу ни его, ни сиделки. Кажется, своим недоверием я обидела его. Мне очень стыдно.
— Не волнуйся, милая, я всё понимаю, — граф похлопал её тёплой ладонью по руке. — Мы с ним договорились. Порой навязываемое общество малоприятных тебе людей делает только хуже. Потеря ребёнка — не только твоя, это и наша потеря. Выбрось все глупости из головы. Ничего дороже жизни в этом мире нет. Как бы у тебя ни складывались дальнейшие отношения со Стэнли, помни — ты в этом доме хозяйка и находишься под моей защитой.