Домой я зашла в том же приподнято-игривом настроении. Очень хотелось похулиганить, а это крайне сложно сделать, будучи одной в квартире. Тут я вспомнила, что хотела заглянуть к Тони. Глазки загорелись, кровь взыграла — и я помчалась на кровать прямо так: в платье и туфлях. Только плащ оставила в прихожей.
Наверное, быстрота срабатывания моего дара зависит ещё и от эмоционального состояния. Чем сильнее оно отличается от спокойного, тем скорее я оказываюсь там, где хочу. Так и теперь, едва я закрыла глаза, как очутилась в каюте моего майора космических войск.
Энтони спал. Сильный и опасный зверь в минуты безмятежности и беспомощности. Дремлющая мощь, затаившийся хищник. Такое умилительное зрелище! В обычном состоянии я бы ещё на это посмотрела, но не в этот раз.
Провела подушечками пальцев по овалу его лица, погладила щеку, облизнула его вкусные губы. Он зашевелился. Ещё чуть-чуть — и проснётся. Я продолжила, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль его крепкой шеи, по плечу, мускулистой груди. Облизнула его сосок, взяла его в рот и слегка прикусила. Тони с тихим стоном проснулся и уставился на меня.
— Я думал, ты больше никогда не придёшь.
Я поднялась и, скрестив руки на груди, спросила:
— Так мне уйти?
— Ни в коем случае! — тут же спохватился Тони. — Ты выглядишь сногсшибательно! Так и хочется тебя раздеть.
— Раздень, — улыбнулась я, поднимая подол платья, чтобы показать кружевную резинку чулка.
Во взгляде мужчины сверкали молнии. Он подскочил ко мне и впился поцелуем сначала в губы, потом в шею и декольте. Он сильно сжимал меня, в то же время пытаясь справиться с застёжкой платья.
Чёрный лоскут слетел на пол. Одним лёгким движением Тони поставил меня лицом к шкафу и попросил, чтобы я уперлась в дверцы руками. Я ощутила на своей коже его горячие руки и влажный язык. Он спускался всё ниже, попутно освобождая меня от одежды. Стягивая трусики, он укусил меня за попу. От неожиданности я подпрыгнула, что несколько развеселило майора. Он шлёпнул меня по только что укушенному месту и полностью стянул бельё.
Снимать чулки он не стал. Возможно, они были его фетишем. Но мне жаловаться не на что. Тони раз за разом доводил меня до исступления, меняя позы, темп и силу толчков. Он словно обезумел — в каюте не осталось места, где бы мы не придавались страсти. Это было состояние полной потери самообладания, фейерверк животных инстинктов, торжество неистовства.
В конце, по сложившейся традиции, мы лежали на кровати в обнимку.
— Помнишь нашу первую ночь? — вдруг спросил майор.
— Ещё бы! Пошумели мы тогда с тобой.