– А это, я думаю, была жемчужиной коллекции, – остановился Дерок у полотна размером с хороший парус.
Массивный багет украшала доселе невиданная вязь, явно навеянная морем. Картина была посвящена буйству стихии, серым волнам, бьющим по одинокой скале. Ощущалось, что скала высится настолько далеко от берега, что, наверное, отмечает край мира.
– Необычная техника, – сказал Янфат.
– Разбираешься в живописи? – спросил Дерок.
– Не то что бы. Но мне доводилось следить за порядком во время крупной выставки. Почти месяц торговец картинами выставлял свои товары на ярмарочной площади. Я любопытствовал, и он с радостью рассказывал мне о живописи. Знатоком я не стал, но могу сказать, что эту картину писали не кистью.
– Верно. Я даже предположу, что автором её был великан. Его раса была примерно три сажени высотой, жила на севере и занималась мореплаванием. Не знаю, лично ли художник видел Олтара или изобразил его с чьих-то слов.
– Что за Олтар? – спросил Ратибор.
– Так вот же он, на картине. Исполинская акула – самое древнее и огромное существо нашего мира.
Ратибор взглянул на картину новым взглядом. Зная, что искать, он тут же различил в одинокой скале акулий плавник. Отныне Олтар стал отчётливо виден, несокрушимый под мощными волнами. Сокрытая под водой акула казалась колоссальной, один только её плавник был сравним размерами с островом.
– Олтар плавает по окраинам северного моря, – продолжил рассказ Дерок. – Он уравновешивает собой Капчи – исполинского краба, что дремлет на дне южного моря. Так два исполина не дают нашему миру перевернуться.
– Удивительная история, раньше о таком не слыхивал, – пробормотал Ратибор.
– Да. В древних местах полно легенд – только наберись смелости их выискивать.
– Меня больше интересует, – с насмешкой сказал Игун, – как эту картину сюда затащили. Либо стену, либо крышу пришлось бы разобрать. Да и то понадобилась бы сотня грузчиков.
– Сдаётся мне, у Ирэма Дэг Горогита были средства на подобное, – пожал плечами нандиец. – Его неординарность вы ещё оцените, прошу за мной.
Но прежде чем последовать за провожатым, Ратибор замер, остановленный внезапной мыслью. В голову ему пришло что-то мимолётное и неразборчивое, как озарение, не успевшее сформироваться во что-то законченное. Турич не мог понять, что это было, но мысль до того выбивалась из общего ряда, что казалась чужой. Именно такие ощущения были, когда Джовита на секунду касался твоего разума. Но сюда сила бога дотянуться не могла.
Напрягшись, Ратибор пошёл за спутниками, оставившими турича позади. Понять, что с ним случилось, он так и не сумел.