— Сможешь, конечно. Это прекрасный шанс проявить себя. Когда бы ты еще попал в такое место?
— И все равно… — секретарь понуро свесил голову, и я счел момент достаточно подходящим для того, чтобы приобнять беднягу за плечи.
— Послушай, милый, — черт, я действительно назвал его "милым?! Уму непостижимо! — Мне совестно перед тобой. Из-за моей несговорчивости ты чуть не потерял работу… Ты пришел в Бромптон, чтобы написать потрясающую статью — написать обо мне — а я завалил тебя своими делами и проблемами. Позволь мне помочь.
В огромных глазах Лукаса отразилась внутренняя мольба.
— Ну хорошо. Заглянем лишь на минуточку…
В этот момент входная дверь широко отворилась, и Малькольм изменился в лице — я так и не успел постучать.
В проеме застыла молодая дама весьма необычного облика: в простом белом платье, больше напоминающем ночную сорочку, нежели вечерний наряд, и темными, распущенными по плечам волосами. Понятия "леди" и "распущенные волосы" несовместимы, но Чаттерлей позволяется быть выше принятых в свете правил: какие могут быть претензии к той, кто регулярно общается с душами умерших?
Девушка остановила на мне блуждающий, рассеянно-безумный взгляд карих глаз и вдруг улыбнулась. Улыбка вышла весьма зловещей.
— Лорд Кавендиш! Я знала, что вы заглянете, и потому откладывала начало сеанса! — высоким, практически детским голоском пропела она. — И как славно, что вы взяли с собой вашего… помощника!
Из раскрытых дверей дома доносилась тихая, заунывная музыка. Лукас слегка побледнел, я же усмехнулся и коснулся губами протянутой руки. Знала она, как же — я сам об этом не догадывался вплоть до того момента, как вышел из редакции газеты.
— Рад быть вашим гостем, леди Чаттерлей. Разрешите присутствовать сегодня на вашем вечере?
— Само собой, — медиум изобразила приглашающий жест, впуская нас внутрь. — Именно вас-то мы и ждали!
В коридоре ее дома было еще темнее, чем в коридоре "Лондонского грифа". Прихожая создавала впечатление обветшалости: но если в редакции это впечатление было натуральным, то здесь — специально созданным — чтобы посетители начинали изумляться сразу же, как переступили порог необычного заведения. Леди Чаттерлей взяла с тумбочки большой тяжелый подсвечник, немного разгоняющий тьму, и повела нас в глубь здания. Колеблющийся желтый свет выхватывал портреты с обеих сторон: женщины и мужчины на них стояли или сидели, позируя художнику. Они были одеты в обычную одежду, аккуратно причесаны — вот только вместо лиц у всех у них были застывшие, белые, как воск, маски трупов