Я хмыкнула. Очень надо мне такое счастье! Бежать от него, и как можно скорее…
— И что будет потом? Если я соглашусь?.. — тоже обняла его и потерлась щекой о нежную гладкую грудь маркиза (интересно, она так и будет всегда безволосой, или со времен что-нибудь да вырастет?.. Жаль, я этого не увижу). — Будем жить, как любая нормальная семья?
— Ну, примерной семьи из нас никогда не получится. Я — убийца и владелец притона, от имени которого шарахается весь город, ты — беглянка, запятнавшая честь семьи добрачной связью… Но все равно. Будем жить под одной крышей, олицетворять аморальность и падение нравов…
— И переедем в другой дом? Подальше от кладбища?
Кавендиш помолчал.
— Я прикипел душой к этому спокойному месту, но если ты настаиваешь…
— Еще как настаиваю!
— Ладно, переедем в самый центр Вест-Энда. Начнем надоедать тамошним аристократам и вызывать у добропорядочных кумушек панику и негодование.
— Рожать детей?..
— Нет, только не детей! — ужаснулся Клифф. — Мне всего двадцать четыре, рано еще думать о таком!
Согласна. Мне детей тоже совершенно не хотелось. К тому же, от такого ненадежного объекта…
— Я, — продолжил Кавендиш, — буду и дальше держать бордель и опекать девочек, ты…
Знаю, я обещала не быть жадной в отношении Кавендиша, но при упоминания "Ретивых наездниц" и его любвеобильных обитательниц меня переполнила дикая ярость, а руки, обвивающую шею маркиза, сами собой сжались.
— Не хочу ничего слышать о вашем борделе! Больше НИКОГДА! НИКАКИХ! ШЛЮХ!!! — прорычала я, вонзая ногти в его белоснежную кожу.
— Хорошо, — расплылся в покорной улыбке Клифф, но тут же нахмурился и привстал, оперевшись на локоть.
— Подожди… А как же Жоржетта, Клозетта и все остальные? Неужели ты выгонишь их на улицу лишь из-за своей необоснованной ревности? Они ведь погибнут, если я закрою публичный дом.
— А мне все равно!!!
Выгоню, еще как выго… То есть, о какой ревности вообще речь?! Еще чего не хватало, ревновать подобного негодяя!
— Милая, давай обсудим это позже?.. — примирительно проворковал Кавендиш, поглаживая меня по голове.
— Никаких позже! И вообще, почему быть женщиной так тяжело и беспросветно? — воскликнула я, вскакивая и усаживаясь на кровати, больше не чувствуя холода. Во мне воспылал мятежный огонь борцов с несправедливостью. — Мужчины могут хоть каждую неделю посещать гулящих дам, и им никто и ничего не скажет, а мы, при одном взгляде на противоположный пол, сразу становится падшими? Где объективность? — проголосила я. — Почему женщины не могут ни развестись, ни найти достойную работу? Когда нам дадут свободу слова? Я требую равноправия! ЭМАН-СИПА-АЦИЯ!