Оно и понятно.
Растрёпанная и полураздетая королева стоит на коленях перед двумя мужиками, один из которых стаскивает с другого штаны.
Финиш.
Кто-нибудь, пристрелите меня.
Расстроенно сопевший Макс заелозил на подоконнике, постепенно смещая свою пятую точку назад в комнату.
Джулиан разжал пальцы, и вдетая в штаны резинка с глухим звуком «чпок» впечаталась в ягодицы Небесного стражника, едва не совершившего свой последний полёт.
Глава моей охраны нервно икнул и оглянулся по сторонам, дико вращая глазами. А когда его взгляд упал на смятую, сплошь покрытую перьями кровать в соседней комнате и выбоины в стене (чем там Макс вообще занимался???), то его лицо пошло зелёными пятнами. Наверное, ему захотелось спросить, не меня ли там били и пытались линчевать, но он так и не решился.
Первым вышел из ступора Джулиан. Его лицо перекосилось от гнева, и он с таким грозным видом двинулся на охрану, что ошарашенные незваные гости пугливо попятились к выходу.
— Да как вы посмели вмешаться в личные дела королевы? — процедил он таким угрожающим тоном, что даже мне стало не по себе. — Вам что, жить надоело???
— Да мы… это… просто… сигнализация сработала… обязаны проверить… — невразумительно проблеял тот, кто ворвался первым.
— Мы будем молчать, даём слово! — лихорадочно закивал его напарник, медленно продвигаясь к спасительному выходу.
— Если из того, что вы здесь увидели, просочится хотя бы слово, я не буду искать виновного, а убью без разбора каждого из вас! — зловеще пригрозил юрист.
— Да, мессир, мы поняли, — последовал робкий ответ.
— Теодор! — обретя способность говорить, я окрикнула своего главного телохранителя, который уже успел дойти до порога.
— Да, ваше величество! — мужчина подскочил ко мне и склонился в низком поклоне, стараясь не пялиться на моё откровенное декольте.
— Никого. Сюда. Не впускать, — чеканя каждое слово, отдала я приказ. Пусть только посмеет ослушаться. Казню самолично.
— Да, ваше величество! — послушно повторил он и быстрой тенью слинял за дверь.
А я уселась на пол и устало прислонилась к стене, избегая даже смотреть на застывшего у окна Макса, от которого так и фонило вселенской скорбью, виной и раскаянием.
— Что это было? — негромко обратилась я к нему. У меня не осталось сил, чтобы орать на него.
Наверное, именно так и постигают дзен. Когда ты понимаешь, что в полной …, но при этом тебе уже всё равно.
Закрыв глаза, я попыталась послать обезболивающие импульсы в пострадавшую ногу, как учил меня Коул. Но выходило как-то не очень.
— Виноват. Не так понял, — тяжело вздохнул опечаленный ёжик.