— Не бери в голову.
Я вот думаю, не поговорить ли с Финном о Мэтью. Хотя он обязательно проговорится Ларк, а та донесёт Арику.
— И как ты, счастлива, что станешь мамочкой?
Кажется, этому рады все, кроме меня. Даже Ларк. Недавно она сказала: «Возможно, это поможет закончить игру. У нас с Финном появится шанс на нормальную жизнь».
Я ответила Финну взглядом, на который заслуживает его вопрос.
— Мне семнадцать лет.
— В этой жизни, может быть. Но Ларк сказала, что ты намотала больше века за свои воплощения. Как и все мы, разве нет?
Вообще-то, намного больше. И, наверное, будет нечестно считать Арика двухтысячелетним, но не признавать свой настоящий возраст.
— Но хотя ты и дофига старая, — сказал Финн, дожёвывая бутерброд, — уверен, будешь хорошей мамой. Материнство — это ведь призвание Императриц, да?
Только я детей никогда особо не любила. Даже будучи маленькой девочкой, играла с детёнышами животных, а не с куклами.
— Призвание Императриц — убивать.
— Но ты больше любого Аркана пыталась остановить убийства. Знаешь, когда я тусовался с Селеной, то постоянно вспоминал тебя. Я решил, что если ты смогла объединиться с Лучницей после её обмана, то и я способен её простить, — сказал Финн и тихо добавил, — а это, по-моему, самое главное качество для родителей… умение прощать.
Родители Финна не смогли простить ему непроизвольные выходки. И сослали его из любимой Калифорнии в другой конец страны.
— Кстати об умении прощать, — продолжил он, — Джоуль с Гейбом голодают. Ларк видела их через сокола, и дело плохо.
А если Джек действительно жив, может, он тоже голодает?
И вот она я: отсиживаюсь в замке сложа руки, и никакого от меня толку.
Финн отложил в сторону недоеденный бутерброд.
— Смерть случайно не надумал подбросить им косточку?
— Без шансов.
Когда я в который раз заговорила об этом с Ариком, он сказал: «Если мы станем кормить каждого бродягу, то сами останемся ни с чем. К тому же скопление карт привлечёт сюда Рихтера гораздо быстрее. Да и не привык я протягивать руку помощи тем, кто планирует меня убить».
— Возможно, — добавила я, — если бы Джоуль меньше грозился поджарить Арика…
— Твоя правда. Но я должен был попытаться.
— Я поговорю с ним ещё раз, — сказала я, хотя в последнее время Арик мало ко мне прислушивается: я не могу уговорить его даже выгнать убийцу собственной бабушки до улучшения погоды, — расскажи, как тебе жилось с Джоулем и Габриэлем?
После нападения на Форт Арканов они втроём объединились и совершали набеги на Рихтера. Но безрезультатно.
— Если не считать того, что я чувствовал себя третьим лишним в их эпичном бромансе, то было круто. Иногда они рассказывали о жизни до Вспышки. Прикинь, Патрик Джоуль, великий и могучий Башня, был певчим в церковном хоре.