— Давай, заканчивай хандрить. Снимай куртку, щас чего-нить перекусим. Голодная, небось?
Это был риторический вопрос. Желудок, кажется, вот-вот прилипнет к позвоночнику, и не переставал урчать, от чего Владке было жутко неудобно. Спорить она не стала, к тому же, поесть действительно хотелось. А еще не мешало бы помыться и переодеться в чистое, но вещи её остались на рынке.
***
Ситуация, мягко говоря, была аховая. С женщинами Соболь чувствовал себя раскованно, но в том-то и дело, что Влада была далека от этого определения. Как её назвать, ребенком, подростком? В свои восемнадцать, несмотря на порочные нравы нашего времени, девочка совсем не казалась испорченной или искушенной во многих вещах.
Да, смелая, но это, скорее, вынужденная защитная реакция на недоброжелательность окружающих. Максим пока не решил, как с ней держаться, пусть всё идет логичным ходом. А там разберется.
За дверью ванной не слышалось плеска воды, и он громко постучал. Врываться без разрешения, даже в собственном доме, туда, где находилась странная гостья, было циничным. Ответа не последовало, но, на всякий случай, Соболь еще раз оповестил о своем приходе:
— Влада, я принес тебе чистую одежду. Повешу на дверь.
Молчание его насторожило. Паниковать на пустом месте Соболь не любил, поначалу трезво оценивал происходящее, а уж после делал какие-то выводы. Но, учитывая обстоятельства их знакомства с девчонкой на мосту, не смог отмахнуться от желания изменить принципам, и вошел.
Не вздумала ли опять выкинуть фокус с суицидом…
Оборудовано помещение было согласно его проекту. Отделенные плотными ширмами комнаты предназначались под душевую и ванную, третья, поменьше, выполняла функцию «предбанника». Обычно Нелли, если оставалась у него на ночь, наводила в ней марафет — пользовалась, как салоном красоты.
Влада обнаружилась мирно спящей в ванне. Погруженная по плечи в пенистую воду, она глубоко дышала, положив руки на бортики, черный фарфор оттенял матовый цвет кожи девушки, и гармонировал с темными волосами. Максим переступил с ноги на ногу, скомкав свою старую рубашку, которую отыскал в недрах шкафа.
Взгляд, как мощным магнитом, притягивало к девочке, вернее, к высоко вздымающейся от дыхания груди. При каждом вдохе из-под шапки розовой пены выглядывали крупные, бордовые соски, и это зрелище неожиданно заставило его смутиться. Пришлось напомнить себе, что девчонка — табу, но стоило усилий отвести от неё глаза.
Пока он размышлял, разбудить ли её, или уйти по-тихому, оставив Владу немного отдохнуть, она испуганно дернулась. Увидев его, возвышавшегося над нею, ойкнула, ушла под воду с головой, и Соболь ощутил неловкость, словно застигнутый на месте преступления мальчишка, втайне наблюдающий за девушкой.